— Да, ну, это же Такер.
— Я не могу поверить, что вы вышли из одной матки.
Она улыбнулась.
— Бывают момент, когда я тоже не могу в это поверить, — произнесла она, — но он хороший парень. Просто временами хорошо это скрывает.
Она пристально смотрит из окна, её щеки порозовели.
Разве я обидела её? После всего этого разговора, о том, сколько неприятностей причиняет Такер, она действительно волнуется за него?
Думаю, смогу понять почему. Я могу смеяться над Джеффри сколько хочу, но если кто-то ещё оскорбит моего младшего братишку, им лучше поостеречься.
— Ну, так что, Элвис? На этом мои варианты закончились.
— Конечно, — она облокотилась на стену и заложила руки за голову, словно разговор её вымотал.
— На самом деле всем всё равно.
— Да, хорошо, ты-то была здесь всегда, — напоминаю я ей. — Ты принята, а я чувствую, что если сделаю одно неверное движение, то испытаю все преимущества от преследователей разъярённой толпы на себе.
— О, пожалуйста. Ты будешь принята. Я же приняла тебя, не так ли?
Она приняла.
Через две недели я всё ещё ела за столом Невидимок.
До сих пор я различала две основные группы в средней школе Джексон Хола: Имущие — симпатичные люди, состоявшие из богатого Джексон Холерса, родителям которых принадлежат рестораны, картинные галереи и отели; и меньшие по численности и менее заметные Неимущие — те, чьи родители работают на богатого Джексон Холерса.
Чтобы увидеть между ними различие, нужно только сравнить Кей, во всём её причёсанном совершенстве и ногтями с французским маникюром, и Венди, которая, хотя, бесспорно, симпатична, обычно заплетает свои с солнечными прядями волосы в простую длинную косу, а её ногти покрашены лаком и коротко подрезаны.
Так, и куда вписываюсь я?
Я быстро выяснила, что наш большой дом с видом на горы означает, что у нас есть большие деньги. Деньги, которые мама никогда не упоминала в Калифорнии.
Получается, мы состоятельные, но мама воспитала нас без любой идеи богатства.
В конце концов, она пережила Великую Депрессию, настаивает, чтобы Джеффри и я сохраняли часть всего нашего аванса каждую неделю, заставляет нас съесть каждый кусочек еды на наших тарелках, штопает наши носки и заштопывает прорехи в нашей одежде и устанавливает терморегулятор пониже, потому что мы всегда можем надеть другой свитер.
— Да, ты приняла меня, но я всё ещё пытаюсь понять почему, — говорю я Венди.
— Я думала, ты должна быть фриком. Или это или ты пытаешься обратить меня в вашу тайную религию поклонения лошадям.
— Чёрт тебя подери, — театрально произнесла она. — Ты сорвала мой коварный план.
— Я знала это!
Мне нравится Венди. Она причудливая и добрая, и просто хороший человек. И она спасла меня от ярлыков «фрик» или «одиночка», а так же от жала моих отсутствующих друзей в Кали.
Когда я звоню им, то мне кажется, что нам уже не о чем говорить, я постоянно оказываюсь не в курсе. Очевидно, они продолжают жить дальше уже без меня.
Но я не могу думать о том, что у меня есть, а чего у меня нет.
Мои реальные проблемы не связаны с тем, чтобы быть богатым или бедным, но вместо этого с фактом, что большинство учеников школы Джексон Хола знают друг друга, начиная с детского сада.
Они создали свой круг общения много лет назад.
Даже, несмотря на то, что я хочу придерживаться более скромной толпы, Кристиан — один из имущих, так что это та группа, где я должна быть.
Но есть препятствия. Огромные, вопиющие препятствия.
Первое из которых обед. Популярная группа обычно есть за пределами кампуса.
Конечно. Если у тебя есть деньги, и машина, останешься ли ты в кампусе обедать куриным стейком? Я думаю, нет. У меня есть деньги, и машина, но в первую учебную неделю я выжала 180 на обледенелой дороге по пути в школу. Джеффри сказал, что это даже лучше, чем «Шесть флагов»
[15]
, особенно когда нас слегка закрутило в середине трассы.
Теперь мы ездим на автобусе, и это означает, что я не могу обедать за пределами кампуса, если кто-нибудь не подвезёт меня, а люди вовсе не выстраиваются в очередь с предложениями.
Это приводит меня к препятствию № 2: очевидно, я стеснительна, потому что вокруг много людей, которые не обращают много внимания на меня.
Я никогда не замечала это в Калифорнии. Я никогда не нуждалась в том, чтобы быть коммуникабельной в своей старой школе; мои друзья там имели естественное стремление ко мне.
Здесь совсем другая история, в основном, из-за третьего препятствия: Кей Паттерсон.
Трудно завести много друзей, когда самая популярная девочка в школе презирает тебя.
На следующее утро Джеффри блуждает по кухне одетый в футболку «Если бы идиоты могли бы летать, это место было бы похоже на аэропорт». Я знаю, что все в школе посчитают это забавным и никто не обидится, потому что они любят его. Такие вещи всегда давались ему легко.
— Эй, есть желание сегодня сесть за руль? — спрашивает он.
— Я не хочу идти до автобусной остановки. Сегодня очень холодно.
— Есть ли желание умереть сегодня?
— Конечно. Мне нравится рисковать своей жизнью.
Я бросаю ему рогалик, и он ловит его в воздухе. Я смотрю на закрытую дверь в кабинет мамы. Он улыбается с надеждой.
— Хорошо, — говорю ему. — Я пойду, разогрею машину.
— Смотри, — он говорит, пока мы медленно пробираемся вниз по длинной дороге в школу.
— Ты можешь справиться с этой движущейся-по-снегу вещью. Довольно скоро ты станешь профи.
Он подозрительно хорош.
— Хорошо, что произошло? — я спрашиваю. — Что тебе нужно?
— Я вошёл в команду по борьбе.
— И как ты сделал это, если пробы были в ноябре?
Он пожимает плечами, как будто это пустяковое дело.
— Я бросил вызов лучшему борцу на матче и выиграл. Это небольшая школа. Они нуждаются в соперниках.
— Мама знает?
— Я сказал ей, что я в команде. Она не была в восторге, но она не может же запретить нам все школьные развлечения, правильно? Я устал от этого «мы лучше спрячемся, или кто-то выяснит, что мы другие». Я имею в виду, что если я выиграю состязание, люди будут говорить, вот тот парень, он очень хороший боец, он, наверное, ангел.
