— Может мне нужно попробовать ехать по-другому, — говорю я. — Держа лыжи прямо.
Он смотрит на меня со сведенными бровями, очевидно, что его хорошее настроение внезапно улетучилось.
— Я полагаю, ты хочешь убедить меня, что это твой первый раз на лыжах? — говорит он.
Я смотрю на его хмурое лицо, пораженная. Он, конечно, не думал, что я упаду на этом детском склоне? Я оглядываюсь на других новичков. Они напоминают стаю неловких утят, старающихся хотя бы не врезаться друг в друга. Они не столько едут, сколько падают на месте.
Мне стоит соврать Такеру, сказать, что я уже каталась раньше. Это было бы низко. Но я не хочу лгать второму Эвери за неделю.
— Мне нужно попробовать еще раз?
— Да, — отвечает он. — Думаю, ты должна попробовать еще раз.
Теперь он едет прямо позади меня, и когда я почти внизу, он держится рядом. Из-за Такера я нервничаю так сильно, что пару раз почти падаю, но при мысли о том, как унизительно будет так облажаться перед ним, я держусь на ногах. Когда мы оказываемся внизу, он говорит, что нужно повторить спуск еще раз, но теперь в параллельном стиле, что нравится мне гораздо больше. Это более грациозно, и гораздо веселее.
— Я веду эти занятия уже два года, — говорит он, когда мы спускаемся со склона в пятый раз. — И ты первая, кто за целый час ни разу не упал.
— У меня хорошее чувство равновесия, — объясняю я. — Я раньше танцевала. В Калифорнии. Балет.
Он смотрит на меня, сузив глаза, словно пытается понять зачем мне врать о чем-то подобном, если только я не пытаюсь выпендриться. Или он оказался в тупике при мысли, что какая-то калифорнийская яппи может быть хороша в чем-то кроме шоппинга.
— Ну что ж… — резко говорит он. — Занятие окончено.
Он поворачивается в сторону домиков.
— И что мне теперь делать? — окликаю я его.
— Попробуй подъемник, — бросил он, и укатился.
Некоторое время я стою перед подъемником для начинающих и смотрю на людей, садящихся в него. Это выглядит несложно. Нужно только правильно рассчитать время. Хорошо, если бы Такер не был таким придурком. Было бы неплохо получить хоть какие-то инструкции на этот счет.
Я решаю попробовать. Становлюсь в очередь. Когда она подходит, служащий пробивает дырочку в моем билете.
— Вы одна? — спрашивает он.
— Да.
— Одна! У нас здесь одиночка! — кричит он через всю очередь.
Так унизительно. Внезапно я жалею, что не надела шапку.
— Окей, — говорит работник, махая кому-то впереди рукой. Когда он жестом показывает на меня, я подхожу к линии, вычерченной на снегу, устанавливаю мои лыжи, смотрю через плечо и нервно наблюдаю за тем, как подъезжает сидение. Оно больно ударяет меня по ногам. Я сажусь, и сиденье поднимает меня в воздух. Затем оно быстро устремляется вверх, в гору, слегка покачиваясь. Я с облегчением вздыхаю.
— Так плохо, да?
Я поворачиваюсь, чтобы увидеть рядом с кем сижу. И воздух мгновенно оставляет меня.
Я на подъемнике с Кристианом Прескоттом.
— Привет, — говорю я.
— Привет, Клара, — отвечает он.
Он помнит мое имя. Это просто мечта. Глупая, глупая мечта.
— Неплохой день для катания на лыжах, правда? — говорит он.
— Да, — сердце отбивает сумасшедший ритм в моих ушах. На подъемнике он выглядит как дома. В своей древесно-зеленой лыжной куртке и черных штанах, черной шапке с очками, поднятыми вверх, и чем-то вроде пушистого шарфа, он выглядит точно модель с постера, рекламирующего зимние виды спорта. Его глаза потрясающе смотрятся на фоне куртки, глубокого изумрудного цвета. Он так близко, что я могу ощущать жар, исходящий от него.
— Мы виделись в «Пицца Хат» недавно, верно? — спрашивает он.
Нужно же было про это вспомнить. Жар приливает к моему лицу. Он может прямо сейчас смотреть на мои волосы и думать про себя — Бозо, клоун Бозо. Ну почему я не надела эту дурацкую шапку на мои дурацкие волосы?
— Да, может быть, — запинаюсь я. — То есть я была там, и ты, может быть, видел меня. Думаю, ты видел меня, да? Я-то видела тебя.
— Тебе нужно было подойти и поздороваться.
— Может быть, нужно, — я смотрю на землю, мелькающую под нами, стараясь найти тему для разговора. На нем стильные черные лыжи, чуть изогнутые, и мало похожие на мои.
— Ты не катаешься на сноуборде? — спрашиваю я.
— Я умею, — отвечает он. — Но больше люблю лыжи. Я в команде по лыжным гонкам. Не хочешь «Jolly Rancher»
[21]
?
— Что?
Он подсовывает лыжные палки под свои бедра и снимает перчатки. Затем открывает карман куртки, просовывает туда руку и достает полную горсть леденцов.
У меня неожиданно пересыхает во рту.
— Конечно, я не против одного.
— Огненный красный или вишневый?
— Огненный красный, — отвечаю я.
Он разворачивает леденец и отправляет его себе в рот. Затем берет еще один для меня. Но я даже не могу взять его в своих тяжелых перчатках.
— Секундочку, — говорит он и наклоняется ближе ко мне. Я стараюсь отбросить волосы со своего лица.
— Открывай, — говорит он, держа конфету.
Я открываю рот. Очень осторожно, он кладет леденец на мой язык. Наши глаза на мгновение встречаются. Когда я закрываю рот, он отклоняется обратно к спинке сидения.
— Спасибо, — говорю я с конфетой во рту. Я кашляю. Леденец неожиданно оказывается горячим. Я думаю о том, что нужно было попросить вишневый.
— Всегда пожалуйста, — он снова надевает перчатки.
— Так ты тренируешься каждые выходные, раз ты в команде по гонкам? — спрашиваю я.
— Я прихожу сюда по выходным, чтобы покататься просто для удовольствия, и иногда на гонки, если они проходят здесь. В течение недели я тренируюсь по ночам в «Снежном Короле».
— Вау, ты катаешься ночью?
Он засмеялся.
— Точно. У них вдоль трас установлено освещение. Мне нравится кататься по ночам, вообще-то. Не так людно. Тихо. Можешь видеть огни города. Это красиво.
— Звучит красиво.
Некоторое время мы оба ничего не говорим. Он осторожно постукивает свои лыжи друг об друга, заставляя снег с них осыпаться вниз, на склон под нами. Это так сюрреалистично, висеть с ним в воздухе между небом и землей, видеть его так близко, слышать его голос.
— «Снежный Король» находится непосредственно в Джексон Холе? — спрашиваю я.
— Да. Там всего пять трасс, но это хороший склон для практики. И когда мы соревнуемся в Чемпионате Штата, ребята из школы могут наблюдать за нами прямо с парковки.
