Я поморщилась, раздосадованная вздорными мыслями. И о чем я думаю в этот момент? Почему тяну время?
Не ради Сашки, не ради себя я пошла на это. У меня есть настоящая цель. Пусть другая, незнакомая мне девушка никогда не узнает о Дисе и останется жива, и не будет страдать от разъедающего душу яда. Пусть будет так. Остальное неважно.
Моя рука не дрожала, когда я вытащила из кармана старинный колокольчик. Его звук в тишине подвала показался мне грохотом грома.
Дон-дон-дон!
Наверное, целую минуту ничего не происходило, затем воздух внутри пентаграммы дрогнул и словно подернулся рябью, и все яснее стали прорисовываться очертания высокой фигуры.
— Еt libera nos a malo!
[3]
— прошептал Саша, зажигая последнюю свечу.
Секунда — и она вспыхнула ярким пламенем.
Теперь я ясно видела Диса. Он стоял внутри пентаграммы — совершенно такой, каким я его запомнила. Нет, не такой… что-то изменилось. Возможно, взгляд?..
Он не смотрел на Сашу — только на меня, и в его глазах читались разочарование и боль.
— Теперь уходи! — крикнул мне Сашка.
Я медлила.
Дис молчал. Он только по-прежнему смотрел на меня, и у его губ образовалась горькая складочка.
— Не смотри на него! Не верь ему! Он пытается тебя обмануть! — Сашка схватил меня за плечи и тряхнул так сильно, что я едва устояла на ногах.
— Оставь ее. Как я понимаю, тебе нужен я, юный охотник за славой. Ты же не хочешь, чтобы что-либо пошло не так. — В голосе Диса звучало неприкрытое презрение.
К моему удивлению, Сашка немедленно послушался, разжав руки.
— Уходи, — нетерпеливо повторил он.
— Уходи. Все, что здесь произойдет, — не для твоих глаз, обойдешься без этих воспоминаний, — сухо сказал Дис, обращаясь уже ко мне.
Я сделала то, чего от меня хотели, он прав. Я отвернулась и, не оглядываясь, пошла к двери, вышла на улицу.
За это короткое время стало еще темнее. Редкие фонари не разгоняли, а словно еще больше подчеркивали тьму. Под одним из фонарей стояла девушка.
— Катя! — окликнула она, когда я проходила мимо.
Я оглянулась. У меня неплохая память на лица, и я не сомневалась, что никогда не встречала ту, что назвала меня по имени. Я бы ее запомнила хотя бы благодаря необычным фиолетовым глазам и бледной, как у готов, коже. Я не встречала ее ни в узких коридорах Литинститута, ни в одной из немногих компаний, с которыми общалась.
— Ты права, мы незнакомы, — сказала девушка.
Я почти не удивилась: должно быть, проникать в мои мысли — веяние последней моды, хотя наверняка все они и без того легко читались на моем лице.
— Но я пришла, чтобы помочь тебе не совершить ошибку, — она говорила быстро, словно боялась не успеть. — Понимаешь, мне тоже когда-то пришлось встать перед выбором, и теперь я хочу сказать тебе только одно: доверяй своему сердцу.
— Кто ты? — спросила я. Чем дольше я разглядывала незнакомку, тем более странной она мне казалась. Несмотря на мороз, на ней было надето лишь легкое черное пальто, к тому же распахнутое на груди.
— Это неважно, — она сжала на груди руки, словно умоляла. — Пойми, потерять все очень легко, и когда у тебя не остается ничего, ищи веру в глубине своего сердца. Это все, что я имею право сказать. Загляни в свое сердце. — Она улыбнулась бледной улыбкой, похожей скорее на тень улыбки, и зашагала прочь.
— Погоди!
Я кинулась за ней, но странно, девушки уже не было. Она словно растворилась во тьме.
Господи! Что же мне делать?! Кому верить и можно ли верить хотя бы кому-нибудь? Почему все обрушилось именно на меня?
Дис… Я вспомнила его взгляд и горькую складку, появившуюся возле губ. Теперь он заперт внутри пентаграммы и не может ответить ударом на удар. Разве это честно? Да и вообще, почему я поверила не ему, а Сашке? В какой момент сделала выбор?!
Но ведь еще не поздно! Еще можно успеть!
И забыв обо всем, я побежала к скользким кривым ступенькам.
Заметка № 8
Свет моей любви
— И только когда я всажу последний, седьмой нож, только тогда ты подохнешь. Понимаешь, тварь?
В Сашкином голосе звучало столько ненависти, что я едва его узнала.
— Ну что ты молчишь? Щуришься и молчишь. Думаешь, тебя это спасет? Фигли! Ты думал, что бессмертный и тебе все позволено?! Ну уж нет! Я с тобой расправлюсь! Понимаешь, я! Гордись, ты будешь первым демоном, которого я убил!
— Не перевозбуждайся, парень, — послышался насмешливый голос Диса, — а то, гляди, сердечко не выдержит, кто же тогда осуществит твою благородную миссию?
— Ты мне угрожаешь, мразь?! Да я тебя… — Сашка запнулся. — Я тебя буду убивать долго, очень долго. Ты еще намучаешься, чертово отродье!.. Ну что вздыхаешь, проняло наконец?
— Нет. От жалости. Знаешь, юный демоноборец, раньше в ваши ряды абы кого не брали. Мне грустно смотреть на упадок мира.
— Ах, тебе грустно? Ну погоди, я избавлю тебя от этого!
Слушать этот диалог и дальше не было сил, и я вышла из мрака.
На звук шагов Сашка оглянулся. В руках у него действительно было нечто наподобие длинного чехла, из карманов которого торчали рукоятки ритуальных ножей.
— И зачем ты вернулась? — спросил он, явно не ожидавший моего появления.
— Посмотреть на триумф славного демоноборца, — усмехнулась я.
Теперь я видела Сашку как на ладони. Не слишком умный, но очень амбициозный, желающий прославиться и вообразивший себя великим борцом со злом. Как же я вообще могла рассматривать его в качестве своего молодого человека? Этого доморощенного Ванхельсинга мелкого пошиба.
— Не надо иронии. Ты разве не понимаешь, что этот демон — зло, он искушает тебя!
Сашка говорил совершенно искренне и, похоже, сам верил в свои слова. Хорошо, что он не видит себя со стороны и не осознает, как жалко смотрится. Тем более рядом с Дисом, который и в этой ситуации сохранил свой шарм. Он стоял в горящей пентаграмме, словно посреди светской гостиной, — спокойный и слегка насмешливый, даже волосы не растрепались. Сашка же был весь красный, точно свекла, а на лбу его от усердия поблескивали бисеринки пота.
Оставалось еще кое в чем убедиться. Так, для общей эрудиции.
— Саш, помнишь, ты говорил о том, что любишь меня? — Я сделала шаг вперед, незаметно приближаясь к пентаграмме.
— Ну говорил.
Похоже, он не был настроен на романтику.
— Так вот, у меня есть предложение. Отпусти его, и я стану твоей девушкой. По-настоящему.
