– Так, значит, от меня вам нужен только ресурс, да? Дарю!
В следующее мгновение она поцеловала эльфа, обхватив его лицо ладонями. Нежно, страстно, так что никто бы не догадался, что занимается она этим впервые в жизни… ну а мы просто знали. И этот поцелуй все затягивался, и эльф, поначалу опешивший, вдруг застонал и попытался ее обнять… Рогда отстранилась в ту же секунду. Выпрямилась, окинула тяжело дышащую жертву насмешливым взглядом, повернулась, так что ошалевший магистр словно впервые увидел, насколько прекрасно ведьма сложена, после чего, грациозно покачивая бедрами, удалилась со сцены действия.
Официанты, с трудом поднявшиеся, теперь, не отрывая глаз от Рогнеды, уронили подносы с посудой. Музыканты перестали играть, а сам эльф сидел с безвольно повисшими руками и потрясенно глядел вслед ведьмочке. И только когда на лестнице стих стук каблучков, бедный магистр вспомнил о реальности. Подскочил, крикнул «Рогнеда!» и бросился следом.
Подхихикивая, мы наблюдали за тем, как эльф носится по ресторации, расспрашивая, куда, собственно, делась прекрасная темноволосая девушка в серебристом платье. Ее запомнили все, но сказать, где ведьмочка сейчас, никто не мог.
– Ну и как он? – Рогда подлетела к нам.
– Бегает, тебя ищет, – ответила Баж.
– Пусть побегает, – сурово ответила ведьма. – О, Ярусь, ты уже тут?
– Ага, – я тяжело вздохнула, – и тоже брошенная и одинокая.
– Эту проблему мы решим, обещаю. Теперь живо все ужинать!
Ведьмочки бесшумно вскочили на метлы и помчались к академии.
Прибыв в нашу комнату, я завалилась спать, не реагируя на расспросы возжаждавших утолить голод любопытства ведьмочек. Только бурчала в ответ, что да, в облаках летала, и тыгыдымс полнейший. Потом они о чем-то совещались и благодарили за пирожки, но я уже спала.
* * *
– Сегодня нас ждет потрясающий день! – громко хлопнув дверью, сообщила возвратившаяся откуда-то Рогда. – Ведьмы, подъем!
Бажена, Милолика, Святомира и Любава вскочили первые, рванули в разных направлениях, и мы поняли, что можем еще поспать – ванные плотно заняты.
Но тут появилась тетя Матрена, все пространство наполнилось запахом какао и манной каши с ванилью, и мы повскакивали, прежде чем домовая все это водрузила на стол.
Сонные, заспанные, с вклокоченными волосами и в ночных рубашках, мы торопливо расселись вокруг стола и приступили к завтраку.
– Ух вы мои хорошие, дружненькие, мстительные, – приговаривала тетя Матрена, накладывая каждой каши, по вкусу напоминающей крем, вот умеет домовая манку готовить. – А уж выдумщицы-то.
– Тетя Матрена, – сурово произнесла Рогнеда, – вы обещали Верховной не ябедничать!
– Ох, Рогнедушка, – домовая укоризненно головой покачала, – я-то не скажу, но неужто на эльфа приворотная магия подействует? Да и надо ли?
– В смысле? – Рогда, уже одетая и причесанная, села за стол.
– Ты на себя-то посмотри, Рогнедушка, никакое зелье ему не понадобится.
– Да? – ведьмочка нахмурилась. – Зря, что ли, я полночи личную жизнь Ярославы устраивала да приворотное зелье варила?
Я подавилась, закашлялась. Варвара участливо по спине постучала.
– Эй! – начала я.
– А ты вообще молчи, – грубовато оборвала меня Рогда.
– В смысле? – не поняла я.
Ведьма молча встала, прошла к моей кровати, взяла подушку и молча продемонстрировала всем, но мне в первую очередь, внушительное мокрое пятно.
– Ярослава, ты моя подруга и ты… меня на полтора года младше! – ответственно заявила Рогда. – И потому как старшая в нашей группе и как человек, которому небезразлична судьба подруги, твоей личной жизнью я займусь лично! Я все сказала и можно обойтись без благодарностей.
Какие благодарности, Рогда как никогда была близка к получению этой самой подушкой по своей наглой рожице!
– Тетя Матрена, – свирепый взгляд разгневанной ведьмы Рогнеда игнорировала, – а почему вы решили, что мне приворотное зелье не понадобится, а?
– Поверь мне, Рогнедушка, – домовая хитро улыбнулась, – мы, маленький народ, видим и знаем больше, плюс у меня опыт жизненный не твоих-то двадцати лет, а полных двухсот сорока. Послушай мудрого совета – ты сейчас и не смотри в его сторону. А еще лучше на его глазах другим вольности позволь. Эльфы, Рогнеда, они только с виду ледяные, на самом деле внутри такое пламя горит – драконы позавидовать могут.
– Да безразлична я ему, – грустно заметила ведьмочка. – Это у меня при виде него коленки подгибаются да жар по всему телу, а он…
– А он, Рогнедушка, вчера полгорода обыскал, прежде чем ему ректор через привратника передал, что ты уж спишь давно.
– Это от того, что ответственность за меня нес, – на ведьмочку смотреть было жалко – глаза, полные слез, подбородок задрожал, плечи поникли.
– Ох, Рогнедушка, плохо ты эльфов знаешь – была б ты ему безразлична, он бы сразу к ректору приехал да стражу на ноги бы поднял, а сам в гостиницу вернулся, так как разум в таких ситуациях говорит, что стражи с данным делом справятся быстрее и лучше. Ну а коли у эльфа разум отключается, значит, сердечко его уже пламенем охвачено.
Рогда взглянула на домовую с такой надеждой в глазах, что сразу стало понятно: сама-то ведьма уж горит в пламени любви, и костер только сильней разгорается.
– Ладно, тетя Матрена, сделаю по-вашему.
И все вернулись к завтраку… кроме меня.
– Рогнедушка, свет мой, – начала я, рукава закатывая.
– Ярослава, как реветь в подушку по ночам перестанешь, так и поговорим. А сейчас всем поторапливаться, скоро звонок.
Когда покидали комнату и спешили на первую лекцию, я шла позади Рогнеды и откровенно прожигала взглядом ее прямую спину. Поймаю и прибью! Ведьма проклятая! Жизнь она мою устраивать будет, как же! Знаю я ее методы. Однажды у меня на базаре чулок потерялся. Просто мы обуви столько перемерили, что, когда в каком-то сапоге чулок остался, я и не заметила. Обнаружила пропажу в пятом или шестом магазине, когда сняла едва купленные брюки, чтоб новые примерить. И вот Рогда и говорит: «Ярослава, ты не переживай, сейчас все найдем!». И не то чтобы я согласие дала, просто меня ж никто не спрашивал! Рогнеда за руку взяла, потащила на сцену, что в центре рынка располагалась, шикнув на бродячих артистов. Я даже в тот момент, когда мы оказались перед толпой зевак и горожан, еще не понимала, как сильно попала. Я это поняла, когда Рогнеда завопила: «Люди добрые, вот у этой девушки с ноги чулок пропал. Вот такой, – мою юбку нагло задрали до колена, продемонстрировав оставшийся чулок. – Кто его видел? Будем очень благодарны за обнаруженную пропажу!» Как я тогда со стыда не сгорела, сама не понимаю. Чулок у меня с тех пор в избытке! Мне было пятнадцать, сейчас восемнадцать, а пользуюсь еще теми самыми запасами. А все почему? Добросердечный народ начал нести нам чулки! Несли в основном мужики, причем просили показать тот оставшийся, понимали, что у спешно купленных в магазинчике рядышком другой рисунок, но мне новую пару все равно дарили. Набрался целый ворох чулочков, и нам бы уйти, и я даже об этом очень просила, но Рогнеда упрямо на своем стояла, решив, что нужен именно тот самый. Меня спас продавец обувного магазина, который отыскал мой чулочек, да еще и презентовал смущенной и покрасневшей от стыда девушке, то есть опять же мне, эльфийские сапожки. С тех пор я больше никогда не ходила с Рогдой на рынки и по магазинам. Ни маме, ни бабушке, ни даже Верховной я ту историю рассказать не решилась. Так вот, зная методы Рогнеды, я даже представить себе боялась то, на что сумасбродная ведьма может пойти сейчас. Хотя… если честно, была абсолютно уверена, что хуже, чем на рынке, быть не может.
