— Господи, Анна! — всхлипнула она, крепко прижав меня к себе. — Ты вернулась!
Глава 46. ТИ ДЖЕЙ
В тот вечер я прошел в свою комнату, лег на кровать и позвонил Анне.
— Привет, — сказал я, когда она подошла к телефону. — Как дела?
— По мне будто катком проехали. Невозможно все сразу переварить.
— Жаль, что не могу тебе помочь.
— Просто должно пройти какое-то время. И я снова буду в порядке, — ответила она.
— А я лежу на своей старой кровати. Мама ничего не выкинула. Оставила все как было.
— Сара тоже. А мне почему-то всегда казалось, что, если человек умирает, его вещи выбрасывают.
— Мама знает о нас.
— О господи! И что она сказала?
— Спросила, сколько мне было лет, когда все началось. Вот так-то.
— Она может потом вернуться к этому разговору.
— Возможно. Послушай, а там, в аэропорту, был Джон?
— Да.
— И что ты ему сказала?
— Ничего. Он меня оборвал. Думает, что я ему позвоню.
— А ты собираешься?
— В свое время. Сейчас у меня просто нет моральных сил. Еще несколько дней назад мы гуляли по пляжу. А сейчас уже дома. Никак не укладывается в голове. Ощущение нереальности происходящего.
— Понимаю.
— Ты устал? — спросила она.
— Это еще слабо сказано. Валюсь с ног. Тогда ложись спать.
— Я люблю тебя, Анна.
— Я тоже тебя люблю.
Глава 47. АННА
Когда Сара открыла дверь моей спальни, в одной руке у нее была кружка кофе, а в другой — газета.
— Ну что, уже проснулась?
Я села на кровати, сонно поморгав глазами. Сквозь тонкие занавески в комнату просачивался дневной свет.
— Который час?
— Почти десять. — Сара протянула мне кружку и положила на прикроватный столик газету. — Репортеры не понимают слова «нет». Пришлось отключить звонок телефона.
Я взяла со столика мобильник и откинула крышку.
— На твой сотовый они тоже звонили. Как только смогу, обзаведусь своим.
— Нет никакой спешки, — отмахнулась от меня Сара. — Можно послать Дэвида купить тебе телефон.
Поставив кофе на прикроватный столик, я взялась за газету. Всю первую полосу занимали наши с Ти Джеем фотографии. Те, что я уже видела по Си-эн-эн, и еще несколько из аэропорта. На самой большой было запечатлено, как Ти Джей целует меня в лоб, на фотографиях поменьше — как мы бежим рука об руку вниз по трапу самолета, как обнимаемся, как он, посадив меня к себе на колени, утирает мне слезы. Если у кого и были определенные догадки насчет наших отношений, то один взгляд на эти фотографии позволял получить ответ на все самые острые вопросы.
— Скажи, что я не готова разговаривать, если кто-то из репортеров все же прорвется. Хорошо?
Я отдала Саре газету, взяв со столика кружку. На меня нахлынули воспоминания о маме с папой, и я разревелась. Сара забралась ко мне в кровать и, сунув мне упаковку «Клинекса», прижала к себе.
— Все нормально, Анна. Я тоже много плакала после смерти каждого из них. Должно пройти время, чтобы боль хоть чуть-чуть притупилась.
— Конечно, — кивнула я.
— Есть хочешь? Дэвид пошел купить чего-нибудь на завтрак.
Из-за всех этих треволнений у меня пропал аппетит, но в животе было пусто, и я ответила:
— Немножко.
— Какие у тебя планы на сегодня?
— Надо записаться на прием к лечащему врачу, стоматологу, парикмахеру.
Сара вышла из комнаты и вернулась с телефонной книгой в руках.
— Ты только скажи, кому позвонить, и я все сделаю.
Глава 48. ТИ ДЖЕЙ
Ко мне в комнату вихрем ворвался Бен, в руках у него была газета.
— Только один вопрос, — произнес он, подняв указательный палец вверх. — Сколько лет тебе было, когда ты первый раз с ней перепихнулся? Так как, судя по этим снимкам, ты ее точно трахнул.
Если бы Бен не опустил взгляд на фото, где я целую Анну, то успел бы заметить мой кулак до того, как тот вошел в непосредственный контакт с его левым глазом.
— Господи Исусе! Ты что?! — Вопрос он задал, когда уже лежал на полу, держась за ушибленный глаз.
— И это первое, что ты можешь мне сказать после трехлетней разлуки?!
Он с трудом сел; глаз начал потихоньку заплывать.
— Ты что, Каллахан, совсем обалдел! Больно же!
Я вылез из кровати, протянул ему руку и помог подняться с пола.
— Не смей больше никогда о ней так говорить.
— Ти Джей? — На пороге стояла мама. Она явно заметила, что Бен держится за глаз. — Все в порядке?
— Просто прекрасно, мама.
— Угу, мы спокойны как никогда, Джейн, — кивнул Бен.
Мама внимательно посмотрела на нас, но докапываться не стала.
— Ти Джей, что ты будешь есть? — спросила она.
— Мне все равно, мама.
Когда мама ушла, Бен сказал:
— Ты что, типа, влюбился в нее или как?
— Да.
— А она тебя любит?
— Говорит, что любит.
— А мама в курсе?
— Ага.
— С катушек не слетела?
— Пока нет.
— Ну, рад, что ты вернулся, чувак. Мне реально было нелегко, когда сказали, что ты умер, — неуклюже обнял меня Бен и неожиданно потупился. — Я произнес речь на твоих похоронах.
— Да неужели?
Он только молча кивнул.
Когда у нас в девятом классе начались уроки риторики, Бен страшно зажимался и не мог выступать перед всем классом. И мне реально было не представить, как он обращается к толпе скорбящих. Может, зря я его ударил.
— Круто. Для тебя это поступок, Бен.
— Да, наверное. Твоей маме было приятно. Ну ладно, не будем о грустном. Скажи, а ты стричься-то собираешься? Уж больно ты смахиваешь на чертову девчонку.
— Да, собираюсь.
Мама приготовила мне чизбургер и жареную картошку, и, пока я ел, запивая все кока-колой, Бен сидел рядом. Родители то и дело тискали меня, а мама еще и целовала. Бен, похоже, собрался было съехидничать по этому поводу, но сдержался. Со льдом, приложенным к подбитому глазу, особо не поговоришь. Грейс с Алексис тоже немножко посидели со мной за столом, рассказали о школе, о своих друзьях.
