— Вы и ваша собака…
— Каин, — тут же перебил его Такер. — У нее есть имя. Каин.
Пес приподнял мохнатое левое ухо. Сразу сообразил, что речь идет о нем. Пастушья собака лениво разлеглась на полу и, казалось, дремала, но Грей понимал — это не так. Пес уткнулся носом в ботинок хозяина и ждал от него сигнала в любой момент. Пирс прочел и досье на Каина. Также военный профессионал, он понимал около тысячи слов, а также читал язык жестов. И эти двое были связаны тесней, чем муж и жена. Обостренное чутье собаки и ее способность проникать в места, недоступные человеку, делали эту парочку весьма эффективной на поле боя.
Как раз это и нужно было Грею.
— Есть одно задание, — сказал он. — Вам хорошо заплатят.
— Сожалею. Но всего золота Форт-Нокса
[5]
не хватит.
Грей был готов к подобному ответу.
— Может, и нет. Но, уходя со службы, вы прихватили с собой государственную собственность.
Глаза Такера смотрели жестко и холодно. И Грей понял — эту козырную карту следует разыгрывать с особой осторожностью. И продолжил:
— Обучение собаки для участия в военных действиях стоит сотни тысяч долларов, и на него уходит масса времени, тысячи человеко-часов. — Он даже не осмеливался взглянуть на Каина, продолжал смотреть Такеру прямо в глаза.
— Это мои человеко-часы, — тут же парировал Такер. — Я сам обучал и Каина, и Авеля. Сами знаете, что случилось с Авелем. Но только на этот раз его убил не Каин.
Грей прочел все эти жуткие подробности в досье и решил не соваться на это минное поле.
— И все равно, Каин является собственностью правительства США, боевым оружием, натренированным и опытным солдатом. Справитесь с заданием — и он ваш, навсегда. Можете идти с ним на все четыре стороны.
Такер скривил губы от отвращения.
— Никто не может обладать Каином. Ни правительство США. Ни отряд быстрого реагирования. Ни даже я.
— Понимаю. Но таково наше предложение.
Такер долго и пристально смотрел на него, затем резко откинулся на спинку стула и скрестил руки. Поза его говорила о том, что согласия он не дал, но готов слушать.
— Ладно. Так чего вы все-таки от меня хотите?
— Нужна операция по спасению и эвакуации заложника.
— Где?
— В Сомали.
— Кто заложник?
Грей еще раз смерил взглядом своего собеседника. Подробности, которые он собирался сообщить, были известны лишь самому узкому кругу лиц в правительстве. Он сам был шокирован, узнав правду. Если до схвативших ее преступников дойдет хотя бы одно слово…
— Так кто? — настаивал Такер.
Очевидно, Каин ощутил охватившее хозяина возбуждение и издал приглушенный вопросительный рык.
И Грей ответил им обоим:
— Вы должны помочь нам спасти дочь президента.
ГЛАВА 3
1 июля, 11 часов 55 минут
по восточному поясному времени
Вашингтон, округ Колумбия
Вот теперь и должна была начаться настоящая работа.
Директор Пейнтер Кроу, находившийся на первом этаже западного крыла здания, ждал, когда освободится зал для обсуждения чрезвычайных ситуаций. Весь этот процесс был тщательно отрепетирован и наглядно демонстрировал расстановку сил во властных структурах. Кто выходил первым, кто первым с кем прощался, кто покидал помещение в полном одиночестве, а кто — в группе.
От всего этого у него начинала кружиться голова.
Пейнтер только что провел здесь трехчасовое совещание в самом узком кругу советников Белого дома. Чиновники, занимавшие наивысшие посты в государственных структурах, разместились в кожаных креслах вокруг стола; здесь был глава администрации Белого дома, советник по национальной безопасности, директор ФБР, министр обороны, а также еще несколько важных персон. Совещание было закрытым — ни помощников, ни парламентариев, ни секретарей, только верхушка. Не разрешили присутствовать даже специальной и круглосуточной службе охраны Белого дома.
И обсуждаемые здесь секреты знали теперь единицы.
В начале заседания Пейнтера представили директором УППОНИР, что вызвало удивление, и даже министр обороны приподнял кустистые седые брови. Пейнтер в своем консервативном костюме был лет на десять моложе каждого из присутствующих; в темных волосах проблескивала лишь одна седая прядь — она была заправлена за ухо, точно перо у индейца, что, очевидно, было призвано подчеркнуть его смешанное происхождение. Среди его предков были коренные жители американского континента.
Однако никто не спросил, по какой такой причине Пейнтера вызвали на это закрытое заседание. Лишь немногие из присутствующих знали о существовании такой организации, как «Сигма», и при чем она здесь вообще.
Но так захотел президент.
И вот Пейнтер молча сидит в одном из низеньких кресел, чуть в стороне от круглого стола, наблюдает, делает какие-то заметки и про себя, в уме, и в своем лэптопе.
Президент Джеймс Т. Гант собрал всех этих людей утром в связи с похищением своей двадцатипятилетней дочери Аманды Гант-Беннет. С момента ночного нападения на ее яхту прошло двадцать часов. Капитан яхты каким-то образом умудрился отправить сообщение SOS по радио и даже заглушить моторы перед тем, как разбойники ворвались на судно и перебили всех находившихся на борту, в том числе мужа Аманды. Страшные последствия этого нападения демонстрировались на нескольких видеопанелях, развешанных в зале.
Пока мелькал калейдоскоп этих удручающих картин, Пейнтер изучал выражение лица президента. Заметил, как нервно подергивается у него уголок глаза, как напряжены мышцы шеи, как бледно лицо. И реакция показалась ему вполне искренней — нормальный страх отца, потерявшего дочь.
Но некоторые детали казались весьма странными.
К примеру: зачем это его дочери понадобилось путешествовать по поддельному паспорту?
Один этот факт стоил им недешево, отнял несколько критических в подобной ситуации часов и помешал безотлагательно начать поиски женщины. На сигнал бедствия, посланный по радио, среагировала береговая охрана Сейшельских островов; она же затем сообщила о нападении пиратов на американских граждан. Но лишь после того, как из каюты были взяты отпечатки пальцев, в Штатах забили тревогу. Ведь жертвы были идентифицированы и оказались дочерью и зятем американского президента.
Они потеряли драгоценные часы из-за этого недоразумения.
И теперь дочь президента могла потерять жизнь.
Джеймс Т. Гант стоял в дверях зала заседаний и обменивался рукопожатием с каждым из выходивших. Порой это рукопожатие сопровождалось дружеским хлопком по плечу.
