— То есть получается, что вы — потомки тех самых изгнанных идолопоклонников?
— Не знаю. Но род очень древний, и они сохраняют некоторые давние иудейские традиции, как…
За стеклянной стеной открылись двери лифта, и Роберт тотчас умолк. Из кабины вышла знакомая фигура. Высокая светловолосая женщина направилась к ним. Стальные глаза оценивали ситуацию. Она подошла к пульту и нажала несколько кнопок. Стальные стержни заблокировали стеклянную дверь.
Роберт попытался раздвинуть створки, но они не сдвинулись с места. Вероятно, кто-то предугадал его грядущее предательство.
Гант отступил от двери, осознав, что к чему. Посмотрел на Петру.
— Так ты из «Линии крови»… Почему мне никто не говорил?
— Нас легион, — ответила она. — И не всем нравилось твое руководство. Когда мы потеряли ребенка, который, если уж на то пошло, нам бесполезен, я позвонила тем, кому служу, и доложила обстановку. Ты грустил больше, чем следовало. Ставил семью выше клана. Рвал нить, которая выдержала столетия. Все! Теперь ты нам не нужен.
— Но я так много лет стоял во главе…
Она пренебрежительно усмехнулась.
— Если тело сильное, голову можно отрубить. Мы отрастим новую и станем еще сильнее. Тебя отодвинули в сторону. Ветвь Гантов отсекут, включая все плоды с нее. Мы очистим старое, чтобы дать дорогу новому. Никаких слез, главное — цель.
Ладонь Роберта, прижатая к двери, опустилась.
— Чистка начнется здесь. Через десять минут. Ровно в три часа пополудни, ты знаешь, какое это сильное число. Я включила оберег обеих лабораторий и этого хранилища веков. С этого дня «Линия крови» отрезает прошлое и сосредоточивается только на будущем. Бессмертие на расстоянии вытянутой руки. Абсолютная власть у нашего порога.
Петра уважительно поклонилась, что выглядело странным.
— Те, кого ты любишь, не будут страдать, — она не сводила глаз с Роберта. — Даже те, кого, по твоему мнению, мы не знаем.
Роберт метнулся к двери и забарабанил кулаком по стеклу.
— Не смейте! — крикнул он срывающимся голосом.
Петра отходила к лифту лицом к ним, хотя, похоже, видела не их, а совсем другое. Они уже стали прошлым.
Грей подождал, пока двери кабины закроются, потом повернулся к Роберту спиной.
— Похоже, вы безработный, — он приподнял закованные руки. — Может, пора их снять?
На лице Роберта отражались и горе, и злость.
Мне это знакомо, — подумал Грей.
Как только Роберт снял наручники, Грей задал вопрос, ответ на который боялся услышать:
— Что такое оберег?
Лицо Роберта посуровело.
— Термобарическая бомба. Она выжжет этот зал. Но в лаборатории… — Он покачал головой, его, похоже, замутило.
— Что будет с лабораторией?
14 часов 51 минута
Взревели сирены эвакуации, замигали огни, окрашивая подземные комнаты и коридоры в разные оттенки красного.
— Сейчас все рухнет вниз, — объяснил Филдинг, засовывая бумаги в портфель.
— Что рухнет? — переспросил Эдвард. Он старался держаться поближе к Филдингу. Остальные разбегались в разные стороны, захватывая с собой все, что можно.
— Большая часть комплекса расположена над высохшим подземным озером. В начале прошлого столетия проходчики нашли это озеро, вода в него поступала из подземной реки. Потом инженеры перекрыли реку и построили поддерживающую эстакаду над озером. Так что мы не в подземной лаборатории. — Он резко защелкнул замки портфеля и двинулся к компьютеру. — Мы на мосту, перекинутом через бездну. И они собираются взорвать опоры. Когда все рухнет, взорвут и дамбу подземной реки. Новое озеро разольется на месте наших могил, если мы не успеем смыться.
Эдвард шагнул к двери.
— Так пошли.
— Я не собираюсь бросать исследования… и свою работу, — Филдинг постучал по экрану. — Это будет их последнее испытание.
— Что вы делаете?
— Даю им шанс на спасение.
Филдинг наклонился к микрофону, а зеленые огоньки уже замигали на всех роботах. Он отдал приказ, обращенный ко всей своей армии:
— ВЫЖИТЬ!
Под ногами Эдварда что-то затарахтело. Он попятился к двери. О чем думал Филдинг, оживляя эту орду?
— Это всего лишь включились генераторы, — успокоил его Филдинг, берясь за ручку портфеля. — Активация и прогрев занимают восемь минут. Уйти мы успеем.
Эдвард бросился к двери. Обернувшись, увидел, как что-то прыгнуло с рабочего стола на спину Филдинга и закрепилось между лопатками. Один из его новых гексаподов. Исследователь забыл, что активировал его ранее и оставил в ждущем режиме.
Филдинг закричал, попытался стряхнуть металлическое чудовище, но его тонкие ножки, острые, как хирургические инструменты, вошли глубоко и держали крепко.
Эдвард пятился к двери. Филдинг рассказал ему о новом поколении роботов, которое он называл улей. В его картофелеобразном теле размещался рой маленьких роботов.
Филдинг кинулся к Блейку.
— Сбросьте его! Сбросьте!!!
Но Эдвард отходил все дальше, хотя и не отрывал взгляда от Филдинга. И теперь, прочно закрепившись на спине жертвы, робот выплевывал из своего чрева маленьких роботов. Они разбегались, как муравьи, вниз по спине, вверх по шее, на плечи, грудь, руки и ноги.
— Нет, нет, нет!.. — кричал Филдинг, кружась на месте, зная, что будет дальше.
Маленькие роботы замерли, словно по команде, затем начали вгрызаться в его плоть.
Звериный крик боли вывел Эдварда из ступора. Он бросился бежать. Знал, почему они вгрызаются. Крупные роботы реагировали на выделяемое телом тепло, мелкие — на бьющееся сердце. Они вгрызались в тело до тех пор, пока сердце не прекращало биться.
И, судя по крикам, которые преследовали убегающего Эдварда, произошло это не сразу.
14 часов 52 минуты.
Минуты шли, а Грей лежал на боку, потирая затекшие кисти. Государственный секретарь Соединенных Штатов, наклонившись над его головой, доставал затычку с «С-4» из слухового канала, используя египетское костяное шило возрастом в три тысячи лет, позаимствованное с одного из выставочных стендов.
— Похоже, что все. Во всяком случае, большая часть.
Грею не хотелось находиться здесь при взрыве термобарической бомбы. Такие заряды создавали взрывную волну, по мощности сравнимую с атомным взрывом, и разогревали воздух до температуры пять тысяч градусов.
— Хорошо.
Грей перекатился на спину и принялся извлекать динамик и взрыватель. Для этого воспользовался маленькими щипчиками. После пары неудачных попыток ему удалось за что-то зацепиться и вытащить все. В ухе звенело.
