Бачуюк ответил от двери — он поднялся на цыпочки, приник к окошку и принюхался:
— Нет кристаллов. Только дым и огонь.
Джейк не понял, что имел в виду юный неандерталец. Бачуюк тем временем отошел, сел на пол и посмотрел на Джейка своими ярко-голубыми глазами.
И тут до Джейка дошло. Он припомнил, как Бачуюк глядел на факелы на стене. В Калипсосе горожане пользовались для освещения домов кристаллами, их еще называли «огонь в очаге». Камни светились благодаря энергии хрустального сердца великого храма. Но здесь Джейк еще не видел ни одного кристалла! Даже в ветролетах не было ничего необычного, они двигались благодаря хитроумию здешних инженеров, использовавших естественные источники энергии вроде красных плодов-гранат.
Что бы это могло значить? Люди утеряли знание алхимии с падением Анкх Тауи? А может, кристаллы здесь под запретом?
— Или же они тут просто не работают, — предположила Кэди.
Но Джейку в это не верилось. Он дотронулся до горла и явственно ощутил, как с голосовыми связками что-то происходит — энергия, позволяющая говорить на всемирном, присутствовала и здесь. А раз она действует, значит, должны действовать и кристаллы.
— Был бы у нас кристалл, — вздохнул Джейк. — Мы бы тогда проверили твою теорию.
— У меня есть один, — выступила вперед Марика.
Джейк резко обернулся:
— Ух ты!
Марика запустила руку в карман и извлекла кусок зеленого кристалла. И протянула его Джейку. Такой камень, обычно величиной с куриное яйцо, распиливали пополам, делили на двоих. При необходимости связаться с собеседником обе половинки начинали вибрировать, и можно было говорить как по рации.
— Дальневещатель! — ахнул Пиндар. — Что же ты молчала!
— А я вовсе и не молчала! Помнишь, что я сказала, когда мы все встретились в пустыне? Что пыталась поговорить с папой по дальневещателю. А потом — бац! — оказалась здесь!
Джейк взял кристалл, припоминая, как должен выглядеть аппарат. Обычно такие кристаллы висели в сеточке из тонких светящихся волокон, а от них отходило что-то типа рукоятки.
Марика сказала:
— Все остальное отломалось, когда я свалилась в пустыню и ударилась о песок. Я попыталась снова дозваться до отца, но ничего не вышло…
Кэди торжествующе уперла руки в бока:
— Ну вот! Я же говорила! Кристаллы здесь не работают!
— А вдруг половинки просто находятся слишком далеко друг от друга? Может, для связи на такой дистанции нужно больше энергии? Эх, если бы мы могли…
И тут Джейка осенило. Он вспомнил, как в Калипсосе батарейка из фонарика нечаянно дотронулась до рубинового кристалла и тот мгновенно вспыхнул, точно маленькое солнце. А вдруг и здесь получится?
И он повернулся к сестре:
— Кэди, у тебя сотовый с собой? Не потеряла?
Сестрица обиженно поджала губы:
— Конечно нет. Держи! — Она залезла в потайной карман брюк и достала телефон. — Так я им и позволила отобрать у меня сотовый!
Кэди отщелкнула крышку, показалась фотография на экране. Джейк сделал над собой усилие и не хихикнул: на снимке красовалась вся группа поддержки — в костюмах и со шпагами, угрожающе наставленными вперед.
— Батарейку давай.
Кэди нахмурилась, но не стала возражать. С хирургической точностью движений она извлекла батарейку и положила Джейку на ладонь.
Он встал на колени, осторожно зажал зеленый кристалл между указательным и большим пальцами и поднес к нему батарейку со стороны плюсового контакта. И тут же зажмурился — а вдруг бабахнет!
Но ничего не произошло.
«А может, нужно, чтобы туда говорили — и он завибрирует?»
Джейк посмотрел на Марику и поднял камень с батарейкой повыше. Она кивнула и наклонилась. Джейк чувствовал ее теплое дыхание на своей ладони. Марика шептала, почти касаясь губами камня:
— Папа! Если ты слышишь меня, ответь!
Все ждали, затаив дыхание. Джейк прислушался: есть ли вибрация? Но кристалл, как и прежде, хранил мертвое молчание.
Тут раздался голос Пиндара:
— А может, эту вашу вата-рейку надо включить?..
Джейк хотел было отмахнуться, но вдруг припомнил: а ведь и вправду, древняя алхимия и современная технология начинали взаимодействовать, только когда между ними проскакивала искра! Как она вспыхнула — во вращающихся кристаллах Астромикона на вершине башни Просвещения или ее породил щелчок выключателя фонарика, — не так уж важно. Искра!
Джейк быстро поднялся на ноги.
— Кэди, дай телефон.
Она протянула сотовый:
— Ты это… осторожнее…
Джейк вернул на место батарейку, но не стал закрывать крышку. Включил телефон. Подружки Кэди по группе поддержки снова уткнулись ему шпагами в лицо — сказано же, осторожнее! Джейк прижал зеленый кристалл к открытой батарейке и представил, как струится в телефоне энергия.
Едва кристалл соприкоснулся с батарейкой, телефон загудел у Джейка в руке.
Он звонил громко — и весь светился.
Все застыли.
Джейк попытался убрать кристалл от батарейки — сотовый слишком голосил, их могли услышать! Но вещи намертво слиплись друг с другом, прямо как ракушка и корабельный корпус. Телефон продолжал громко звонить — и вдруг замолчал. Кто-то ответил.
Из динамика послышался еле различимый шепот! Ну надо же, две технологии, древняя и современная, оказались совместимы, а в результате получилось нечто новое и удивительное!
— Кто это? — спросил знакомый голос.
— Папа! — ахнула Марика.
Джейк поднес сотовый к уху:
— Магистр Балам, — и в памяти мгновенно возник образ отца Марики, неутомимого исследователя с седой гривой растрепанных волос. — Вы меня слышите?
Ответом стало мгновение тишины, а потом Балам растерянно проговорил:
— Джейкоб? Джейкоб Рэнсом? Это ты?
— Да, я! Послушайте! Я тут с Мари! И Пиндар тоже здесь, и Бачуюк, и моя сестра!
Сквозь неведомые дали просочился вздох облегчения:
— Она… Я хотел сказать, вы живы? Вы в безопасности?
Джейк не хотел пугать бедного старика и потому ответил уклончиво:
— Мы в Пангее. Но не знаем, где именно. Вокруг пустыня. А правит в ней Потерянное племя египтян!
Похоже, уловка Джейка не сработала — Балам все-таки разволновался. Он воскликнул дрожащим голосом:
— Еще одно Потерянное племя? Но как это возможно?..
— Не знаю, но они здесь давно живут! Пустыню окружает Великая буря! Отсюда нельзя выйти! Мы заперты!
Наступило долгое молчание. Джейк даже подумал: может, связь прервалась? И тут Балам заговорил снова, и теперь в его голосе звучала не только тревога, но и страх:
