Глубокой ночью в дверь постучали.
Джейк вынырнул из кошмара: ему снилось, что глаза пылают черным пламенем, пожирающим все, к чему ни прикоснешься. Он подскочил и резко сел в постели. Стук гулко отдавался в стенах комнат — им с Кэди отвели просторные апартаменты. Джейк ощупал лицо. Глаза вроде бы на месте.
Ну хоть это хорошо.
Кошмар возвращался каждую ночь. И Джейк знал почему. Он никому не рассказывал о том, что увидел в зеркале Тота. А увидел себя — только превращенного в чудовище с черным пламенем в глазах. Возможно, это ничего не значило — мало ли что привиделось. Вокруг шел бой, лилась кровь. В любом случае, он предпочел не распространяться об этом. Однако воспоминание настойчиво возвращалось в кошмарных снах.
В дверь постучали в третий раз, еще громче. Джейк вылез из-под одеяла и пошлепал в одних трусах и носках. Спальня выходила в гостиную. Из соседней спальни, зверски зевая, выбрела Кэди в длиннейшей ночной рубашке.
— Кого несет в такой поздний час? — мрачно поинтересовалась она.
Ее голос услышали с той стороны двери и бодро ответили:
— Это я, Садуф!
Нахмурившись, Джейк отодвинул засов. Дядя Нефертити, не дожидаясь приглашения, вбежал в комнату. С плеч Садуфа свисал плащ, да такой грязный, что песок сыпался при каждом шаге. Старик, кстати, сбрил бороду, и его сходство со старшим братом, фараоном, стало особенно разительным. Однако в глазах по-прежнему искрой скакала безуминка.
— Садуф, — строго спросила Кэди, — что случилось?
Нежданный гость действительно казался очень взволнованным.
Садуф подошел к столу и развернул пергаментный свиток.
— Я, как увидел, сразу помчался сюда, — непонятно ответил он. — Думаю, вам тоже следует на это взглянуть.
Джейк подошел поближе, Кэди встала с другой стороны.
— Я был в пустыне, — принялся рассказывать Садуф. — Кое-что искал поблизости от Ущелин.
Джейк знал, что дядя Нефертити предпочитает подолгу бывать на свежем воздухе. Двухлетнее заточение превратило его в большого нелюбителя закрытых помещений. К тому же Садуфа всегда влекли пески вокруг Анкх Тауи — и кристаллы, которые он там откапывал.
— Я улегся спать в тени утесов, но тут взошел месяц и показал мне надпись на камне. — Он многозначительно взглянул на Джейка и Кэди. — Ну, там, где вырезаны иероглифы пророчества Лупи Пини.
Джейк посмотрел на сестру:
— Эту надпись сделала мама…
— Да-да, именно, — торопливо закивал Садуф. — Однако, подойдя поближе, я увидел новые знаки! — Тут глаза дяди Нефертити широко распахнулись. — Они появлялись один за другим, словно их высекали прямо передо мной!
И он жестом показал, как возникали на скале иероглифы. Глаза сверкали от возбуждения.
— Знаки возникли под старым пророчеством! — Он ткнул пальцем в свиток. — Новое пророчество! Но прочитать его я не смог, а потому срисовал и принес сюда.
— А почему к нам? — поинтересовалась Кэди.
Садуф повернулся и замахал руками, пытаясь объяснить все по порядку:
— Я же говорю! Это новое пророчество! Новое пророчество Лупи Пини!
И старик выжидательно уставился на Джейка.
— Ты хочешь сказать, что наша мама оставила новое послание? — удивился он.
— Ну конечно! Кто же еще?
Сердце Джейка бешено заколотилось. Они с Кэди переглянулись и поспешили наклониться над свитком.
— Покажи нам, пожалуйста, — сказал Джейк.
Садуф энергично закивал и развернул свиток на столе. Брат с сестрой увидели коряво перерисованные буквы.
— Ну, я старался как мог, — пробормотал Садуф. — Похоже, что это писалось в спешке и рука, выводившая знаки, дрожала от страха!
BEWARE OF LOKI
Кэди повернулась к Джейку:
— Надо же, действительно по-английски. Может, это и вправду мама написала? Может, какое-то послание из прошлого?
Джейк живо представил себе маму: вот она выбирается из гибнущего города и вдруг вспоминает, что забыла кое-что сказать! Идет к утесам Ущелин, пишет новые строчки. Видимо, надпись долго путешествовала по разным слоям времени и вот наконец проявилась на камне.
Писалось это действительно в спешке, обычно мамин почерк выглядел аккуратнее. А тут ее рукой явно водило отчаяние. Словно у мамы оставалось совсем немного времени, и оно стремительно уходило.
— Видимо, это действительно что-то важное, — пробормотал Джейк.
В доказательство он достал из-за пазухи мамин подарок, крохотную флейту из рога. Джейк вгляделся в золотые буквы, которые протянулись по тонкому стволу инструмента.
Норвежские руны, в этом сомневаться не приходилось. Джейк уже и так и эдак их исследовал и привлек все возможные ресурсы. Даже с викингами в Борнхольме проконсультировался. Но никто ему толком ничего не объяснил. Старейшина Ульфсдоттир вообще сказала, что надпись на флейте — какая-то абракадабра. Хотя, возможно, просто руны чужие, не такие как у викингов в Калипсосе. Единственным знаком, который имел четкий смысл, оказалась большая руна по центру надписи. Джейк снова вгляделся в ее характерные очертания.
Это была руна альгиз — поднятый щит. Он вспомнил мамины слова: флейта защитит тебя.
Джейк снова посмотрел на свиток.
— «Берегитесь Локи», — громко прочел он и со значением взглянул на Кэди. — Локи — норвежский бог хитрости и коварства. — И Джейк поднял флейту. — Мама дала нам это. Флейту, исписанную норвежскими рунами. Не думаю, что тут простое совпадение.
— Но что именно она хотела сказать? — удивилась Кэди.
— Не знаю. Мама больше ничего написать не успела. — Джейк пристально посмотрел в глаза сестре: — А еще она велела нам возвращаться домой. Думаю, надо ее послушаться. Чтобы разобраться с этим делом, мне понадобится помощь специалистов по рунам и норвежскому языку.
— Значит, ты хочешь, чтобы мы отправились домой?
Джейк медленно кивнул.
— Когда? — спросила Кэди.
Им ответил старческий надтреснутый голос:
— До того, как зайдет месяц, вы должны покинуть Калипсос.
Они обернулись и увидели на пороге старейшину уров. Тот стоял, сгорбившись, и опирался на толстый посох. Седые, сдвинутые к переносице брови затеняли глаза.
Бачуюк появился из-за спины старика и вошел в комнату.
— Магистр Меруюк говорил с провидцами нашего народа. С теми, кто видит сны в долгом времени.
Старейшина уров кивнул.
— Великая река неспокойна. Что-то идет за тобой, Джейк Рэнсом. Уходи отсюда, пока оно тебя не нашло. Ты должен уйти ради нас всех.
