Байрон снял с себя рубашку. Крови охранников на ней было совсем немного, но достаточно, чтобы бросить ее в мусорный бак и надеть чистую.
— Тебе по-прежнему хочется слышать ложь вместо правды?
— Би, ты забираешься на опасную территорию, — предупредила Ребекка, стараясь не смотреть, как он переодевается.
— И что же? — спросил Байрон, стоя с чистой рубашкой в руках.
Ребекка демонстративно уставилась в пол.
— А то, что мой бок обойдется без твоего осмотра. Он в полном порядке.
Байрон подошел к ней.
— Я ведь не об этом спрашивал.
— Ты же знаешь: я не была… когда Чарльз это сказал… Я хочу сказать, я спала, но… одна.
— Хорошо, хорошо, — отмахнулся Байрон. Ему меньше всего хотелось сейчас слышать о Чарли. — Я уже понял, что никаких объяснений не будет, и мне незачем их ждать.
Ребекка положила обе ладони ему на грудь.
— Я слишком давно тебя знаю и не поверю, чтобы тебе было все равно, если я… с Чарли или с кем-то еще.
— Возможно, я изменился, — сказал Байрон, проводя рукой по ее бедру.
Она потянулась и поцеловала его. Медленно, со вкусом. После этого все ее заявления, что ей не нужны долгие привязанности, казались пустым звуком. Этот поцелуй не был похож на поцелуи случайных подруг Байрона. Даже на поцелуи Эмити.
— Нет, — сказала Ребекка, отрываясь от его губ.
— По какому поводу «нет»? — не понял Байрон.
— Первое «нет» — я не хочу, чтобы ты был профессиональным. Второе «нет» — ты не изменился. Но сейчас, наверное, я лучше оставлю это без внимания… опять. А то завтра мы об этом пожалеем.
Ребекка отошла. Байрон сдерживался, как мог, но его все же перехлестнуло через край.
— Говори за себя! Я никогда ни о чем не жалел. Это ты убегала по утрам.
Ребекка тоже не изменилась за эти девять лет. Когда Байрон пытался говорить о том, чего ей не хотелось обсуждать, она просто меняла тему.
— Знаешь, мне нужно найти дневник Мэйлин. Она мне оставила письмо. Написала, что в дневнике я найду ответы на многие свои вопросы. Я стала его искать, но так и не нашла. Тогда я не очень понимала, насколько он важен. Теперь понимаю… Как подумаю, что мертвая девчонка бродит по городу, а я даже не знаю, как ее остановить.
— Конечно, — огрызнулся Байрон.
Он застегнул рубашку, взял мешок и прошел к двери, ведущей на лестницу из подвала. Неужели Ребекка и дальше настроена играть в свою прежнюю игру под названием «не-хочу-смотреть-фактам-в-лицо»? Время таких игр кончилось, и глупо делать вид, будто между ними нет и не может быть никаких отношений.
«Она готова признать мертвецов, разгуливающих по городу, тайный мир мертвых… все, кроме наших отношений».
Байрона захлестнула досада. Он открыл дверь на лестницу и стал ждать, когда подойдет Ребекка. В подвале было чисто, но она приподняла подол своего платья, будто шла среди луж. Они молча поднялись по лестнице и вышли в коридор. Байрон достал ключи, чтобы запереть дверь.
— Ты пойдешь со мной? — вдруг спросила Ребекка. — Вместе легче искать.
— Я бы пошел, но мне нужно зайти в отцовскую комнату. Вчера, когда отец… ну, когда мы с ним прощались… он что-то оставил для меня в своей комнате.
— И ты до сих пор туда не заглянул? — удивилась Ребекка. — Почему?
— Потому что мне важнее было найти тебя. Отец говорил, что пока ты там не побываешь и не встретишься с Чарли, ты не сможешь выполнять свою миссию… Понимаешь, мне просто нужно было тебя найти.
Байрон взял ее за руку.
— Можешь на меня злиться и дальше утверждать, что между нами ничего нет. Но ты в моей жизни — женщина номер один. Это и есть миссия Гробовщика. Ты — моя Хранительница: первый, последний и самый важный человек. Ты для меня важнее моей собственной жизни, не говоря уже обо всех остальных жизнях. Ты.
— Что?
— Моя работа требует, чтобы твою жизнь я считал важнее своей.
— Я не хочу, — прошептала она, качая головой.
— Когда мы снова пойдем по туннелю, не выпускай моей руки. Ты можешь запросто там умереть.
Байрон натянуто улыбнулся.
— Не знаю, за что мне такая привилегия, но в меня там могут стрелять, а я останусь жив.
Ребекка собиралась что-то сказать, но почему-то заплакала.
И, как всегда, при виде ее слез у Байрона прошла вся злость на нее.
— Я люблю тебя, и лучше уж я… подставлю свою спину под пули, чем кто-то… тем более он. Мы с тобой должны работать вместе. А Чарли я не доверяю. Я не знаю, какую игру он с нами ведет. Зато я понял, что готов без колебаний стрелять в их мире в каждого, кто встанет у меня на пути к тебе.
— Би, я не могла…
— Не надо, Бекс. Не хочу слышать, почему ты не можешь то или другое. Просто скажи мне, что ты будешь работать в паре со мной. Сложатся наши отношения или нет, ты останешься моей Хранительницей. Я скорее перестреляю весь их город, чем позволю, чтобы ты погибла там из-за своего упрямства.
— Обещаю, — прошептала она.
Временами Байрона просто коробило оттого, что Ребекка смотрит на него, как на совершенно чужого человека. Но он не имел права подвергать ее хотя бы малейшей опасности. Ни в этом мире, ни в том. «Больше я тебя не подведу», — мысленно пообещал он Ребекке. Интуиция не подвела его; борясь с невидимым барьером, он верно чувствовал, что Ребекке грозит опасность. Но ведь жила же она в других городах, когда его месяцами и даже годами не было рядом. Только тогда она не являлась Хранительницей. За эти несколько дней все изменилось. По Клейсвиллу ходит восставшая мертвая девчонка, которую они должны найти как можно скорее. Мысли Байрона путались, но одно он знал наверняка: он скорее умрет сам, чем подведет Ребекку. «Но если я вдруг умру, тем самым я уже подставлю ее под удар», — в отчаянии думал он.
36
Они перешли на жилую половину дома Монтгомери. Ребекка шла за Байроном, стараясь не обращать внимания на то, как он напрягся. Оба чувствовали, что их встреча сворачивает в знакомое русло. Существовали темы, на которые Ребекка не хотела говорить, и Байрон ей это позволял. Так повелось давно, с тех самых пор, когда стал ослабевать шок, вызванный смертью Эллы. Встречаясь с Ребеккой, Байрон поглядывал на нее и словно чего-то ждал, а она делала вид, что не знает, какой разговор должен между ними состояться. Через несколько лет, когда они впервые оказались в одной постели, Ребекка ловко увернулась от разговора. Впоследствии Байрон несколько раз пытался к нему вернуться, но она либо сбегала, либо гасила разговор сексом. «Я не заслуживаю его». Такова была правда, лежавшая в основе всех уловок Ребекки, и она это знала.
— Я виновата перед тобой, — тихо сказала она, когда они поднялись на второй этаж.
