Качество водопроводной воды в Клейсвилле регулярно проверялось и не вызывало нареканий у жителей. По этой причине владельцы местных магазинов завозили питьевую воду в весьма ограниченных количествах. Какой смысл держать товар, который почти никто не покупает? Впрочем, эти бутылки были явно не из магазина.
— Ничего не понимаю, — бормотал Байрон, вертя в руках бутылку.
Единственной надписью была дата, проставленная на днище черным несмываемым маркером. Что же получается? Покойная Мэйлин Барроу хранила дома запасы питьевой воды, спиртного и продуктов. Всего этого ей хватило бы на несколько лет. Байрон читал и слышал о людях, ожидавших «конец света» и делавших подобные запасы. Но чаще такие люди либо входили в секты, либо свихивались на буквальном понимании библейских предсказаний. Фанатичной набожностью Мэйлин не отличалась. Очень сомнительно, чтобы она готовилась к обещанному Библией Армагеддону.
Как бы там ни было, запасы в кладовой не могли объяснить, кто и зачем убил миссис Барроу.
Байрон машинально прихватил с собой воду. Возвращаться в кладовую не хотелось. Он поставил бутылку на кухонный стол. Может, отправить воду на анализ? Байрон уцепился было за эту мысль, но потом покачал головой. Что это даст? Мэйлин явно убили не из-за воды. И даже не из-за виски.
Байрон поднялся на второй этаж. Похоже, убийца Мэйлин сюда не заглядывал. Все кровати были заправлены. В ванной — прежней ванной Эллы и Ребекки — на старомодных крючках висели полотенца и мочалки. В фарфоровой мыльнице лежал зеленоватый кусок мыла в виде морской раковины. Самая обычная ванная обычного клейсвиллского дома.
Байрон открыл дверь в бывшую комнату Ребекки. На полу, перед кроватью, лежало аккуратно сложенное одеяло, а на ночном столике — комплект чистого постельного белья. Зачем Мэйлин была нужна эта иллюзия? К ней никто не заглядывал в гости и уж тем более не приезжал из других мест. Ощущение того, что Ребекка не сегодня завтра вернется? А может, она ждала не Ребекку? Тогда кого? Эллу? Мэйлин жаловалась на артрит и другие болячки, но с головой у нее все было в порядке. Наверное, такие иллюзии свойственны и вполне психически здоровым людям. Байрон вспомнил, как после смерти матери отец несколько месяцев не мог убрать из гардероба ее одежду. Уильям даже разбрызгивал туалетную воду жены. Зачем отцу нужно было ее незримое присутствие? Байрон этого не знал, а спрашивать не решался.
Байрон остановился на пороге комнаты. Ему захотелось присесть на краешек кровати, однако он не позволил себе этого сделать. Одно дело обследовать дом Мэйлин, чтобы предложить Ребекке хоть какие-то ответы на ее вопросы. И совсем другое — прийти сюда, как в гости. Ведь его никто не приглашал.
Байрон остался стоять на пороге, вспоминая их разговор с Ребеккой сразу после самоубийства Эллы.
Ребекка сидела на кровати. Лицо было насквозь мокрым от слез. Она и сейчас продолжала плакать, судорожно всхлипывая. Байрон считал, что привык к плачущим людям. Он видел их с раннего детства. Но то было чужое горе. А сейчас перед ним была плачущая Ребекка, которую он привык видеть улыбающейся и смеющейся.
Он тихо подошел и обнял Ребекку.
— Ее больше нет, — прошептала та, уткнувшись ему в грудь. — Она умерла, Би. Понимаешь? Взяла и умерла.
— Понимаю.
В нескольких шагах от двери стояла Мэйлин. Она не входила к внучке. Поймав взгляд Байрона, она несколько раз одобрительно ему кивнула.
Байрон не помнил, сколько времени просидел с плачущей Ребеккой. Его рубашка промокла от ее слез. Бекс нужно было выплакаться, и Байрон терпеливо ждал, пока судорожные рыдания превратятся во всхлипывания. Потом он так же терпеливо ждал, пока они не начнут стихать.
— Почему? — Ребекка оторвалась от его груди и впервые за все это время посмотрела Байрону в глаза. — Почему она это сделала?
Байрон знал не больше Ребекки. Последние дни перед самоубийством Элла вела себя довольно странно. А утром, накануне своего исчезновения, она вдруг объявила, что рвет с Байроном отношения. Они никогда не ссорились и даже не спорили… вплоть до того утра. Байрон думал, что ей хорошо с ним.
Что случилось?
Услышав о разрыве, Байрон ни о чем больше не мог думать. Элла и тогда не кричала, ни в чем его не упрекала. Она была тихой и грустной. Байрон не отваживался рассказать об этом Ребекке. За неполную неделю его жизнь круто изменилась. Совсем недавно Байрон считал, что у него есть близкая подруга Элла и хорошая приятельница Ребекка. Потом — поцелуй с Ребеккой и страх, что он потеряет их обеих. А теперь — он обнимает заплаканную Ребекку, и они оба пытаются докопаться до причины, толкнувшей Эллу на самоубийство.
Может, они оба виноваты в ее смерти?
— Не бросай меня. Обещай, что ты меня не бросишь, — прерывающимся голосом прошептала Ребекка. Ее кулак упирался ему в грудь. — Она покинула нас, и теперь… Ведь могла же она нам сказать, чем мы ее обидели? Хотя бы мне одной. Она всегда же мне все рассказывала. Ну, почему она мне ничего не сказала?
— Я не знаю, Бекс.
— Обещай мне, Байрон. — Ребекка судорожно вытирала щеки краешком простыни. — Обещай, что у тебя не будет от меня секретов. Обещай, что ты не бросишь меня и не…
— Обещаю, — торопливо произнес Байрон.
Его тут же захлестнуло чувство вины. Имел ли он право что-либо обещать Ребекке? Особенно сейчас, когда ее сестра и его подруга покончила с собой при непонятных обстоятельствах. Он не должен был думать о Ребекке иначе как о своей доброй приятельнице. А он думал совсем иначе, и началось это задолго до смерти Эллы.
И та об этом знала.
— Обещаю, — несколько раз повторил Байрон. — Никаких секретов от тебя. Я никогда тебя не брошу. Никогда.
Не прошло и года, как Ребекка сама бросила его. Она покинула Клейсвилл и Байрона.
— Мэйлин, ну, как я ей скажу, что тебя убили? — спросил он у пустой комнаты.
Байрон заглянул и в другие комнаты. Бывшая комната Эллы давно не убиралась. Кровать там стояла без постельного белья, загроможденная какими-то коробками. Мэйлин не стала устраивать святыни из комнаты умершей внучки. Комната Эллы походила на обычную гостевую комнату в доме, где не бывает гостей. А бывшую комнату Джимми Мэйлин вообще захламила до крайности. Кровати там вообще не было. Вряд ли убийца заглядывал в эти комнаты. Присланные Крисом уборщики, возможно, заглядывали, но у них не было распоряжения наводить порядок еще и на втором этаже.
Байрон спустился вниз, взял со стола безымянную бутылку и вышел из дома, защелкнув замок двери.
Мотоцикл стоял там, где Байрон его и оставил, куртка на месте. А на пассажирском сиденье сидела девчонка-подросток и болтала босыми ногами.
— Эй! — окликнул ее Байрон.
Девчонка вскинула голову и, продолжая болтать ногами, уставилась на него.
