В комнате находились еще четыре человека: Сингх из управления медицинской экспертизы, Дон Путкин, специалист по осмотру места преступления, фотограф Йене и напарник Дилэни, толстый, неряшливо одетый сержант Уильям Бойд, Билли. Он как раз осматривал рот мертвеца, в то время как Сингх слегка повернул шею Краули, чтобы проверить окоченение. Оно отсутствовало. Зато внизу, в главном холле, присутствовали аж девятьсот элегантно одетых подозреваемых, явившихся на коктейль. Они пили мартини, гадая, что это за чертовщину преподнесли на закуску стольким важным шишкам, начиная с губернатора и мэра.
Дилэни вздохнул: по всему получалось, что дело будет «глухарем».
— Что скажешь, Сингх?
Медицинский эксперт поднял глаза и пожал плечами.
— Смерть наступила примерно час назад, может быть, чуть раньше. Окоченение еще не наступило. Причина — удушение нейлоновой веревкой. Я подобрал несколько волокон. Очевидно, убийца подкрался к нему сзади, накинул удавку и затянул.
— Есть какие-нибудь соображения насчет кинжала?
— Могу сказать наверняка, что это не индийская работа и не пакистанская. Слишком длинный клинок. Судя по отделке, оружие ближневосточное, берберское или, может быть, арабское.
— Ты сказал, что его задушили, — пробормотал Билли, не отрывая взгляда от кинжала. — Не закололи?
— Может быть, здесь замешан какой-то ритуал. Так или иначе, кинжал вонзили уже в покойника.
— Какой-то психопат, — сказал Дилэни.
— Я бы так не сказал. — Сингх снова пожал плечами. — Кто знает, может, этот человек просто не любил искусство.
Из сотового телефона Дилэни зазвучала тема Симпсонов. Его дочка-подросток скачала ему эту мелодию в шутку, и, слыша ее, он всякий раз представлял себе Барт, едущую на скейтборде по Спрингфилду. Лейтенант открыл телефон, немного послушал, пару раз хмыкнул, захлопнул мобильник и посмотрел на Билли.
— Сходи выясни, есть ли у них интерн по фамилии Райан, ладно? Первое имя Финн.
ГЛАВА 7
Человек в полной униформе сидел в пустой комнате. По существу, это была не более чем камера с голыми белыми бетонными стенами и крохотным вентиляционным отверстием в дальней стене, которое даже в летнюю жару оставалось закрытым. Всю обстановку комнаты составляли армейская койка и одеяло в углу, серый стул и длинный стол для его работы, настольная лама чертежника и увеличительная линза. Лампа являлась единственным в помещении источником света, но другого и не требовалось. Он не читал там, не ел и не занимался ничем другим, кроме того, что спал и сидел на своем стуле, работая. Правда, порой он предавался долгим размышлениям, но размышлять можно было и в темноте. Сюда не проникали звуки, кроме отдаленного приглушенного грома и тихого шороха, возможно производившегося грызунами или насекомыми, а возможно, являвшегося порождением его собственного перегруженного сознания. Он встал, подошел к массивной стальной двери и убедился в том, что все запирающие механизмы на месте, а потом медленно разделся, вешая каждый элемент униформы на отдельный, вделанный в дверь бронзовый крючок. Стянув сапоги и аккуратно поставив их в ногах армейской койки, он, уже обнаженный, снова уселся на стул. Его пенис был возбужден, но он проигнорировал это. Многие годы ему не с кем было разделить свою страсть, так что казалось предпочтительнее не обращать на это внимания.
Он потянулся, взял из коробки на столе свежую пару хирургических перчаток, пробежался пальцами по плотной, тисненой кожаной обложке огромной тяжелой книги, находившейся в строго выверенном центре столешницы.
Мотив обложки, одна из первых его подобных попыток, был прост и недвусмыслен: глубоко вырезанный крест с расходящимися от него лучами и распятой на нем вверх ногами Богоматерью, Пресвятой Девой Марией. Руки ее были прибиты гвоздями к опоре, а ноги распростерты на перекладине креста, открывая взору двойные муки, крестные и родовые. Единственное свое дитя она рожала не вниз, а вверх, ибо место его было не на Земле, но на Небесах, возле Его Отца. Мощь Сына Божия убивала ее, и, хотя крестные муки его вынашивания она принимала добровольно, ей не было дано постичь все величие того, чему она давала жизнь. Чудо Его бытия, Его ярость и непреклонную решимость привести мир к справедливому и истинному воздаянию.
Обратившись к Богоматери с краткой молитвой, обнаженный человек открыл книгу на странице, над которой работал, и приступил к новому стиху.
Поскольку с него начиналась колонка, его следовало, как подобало в любой Библии, снабдить заставкой. Открыв маленький сосуд с клеем и используя самую тонкую кисточку, человек провел липкой жидкостью аккуратную линию вдоль сделанных карандашом очертаний буквы и осторожно подул на клей. Затем достал книжку листов сусального золота, отделил один тончайший листочек и наложил его на клей, прогладив ватным тампоном.
Терпеливо дождавшись, когда клей подсохнет и позолота закрепится, он с помощью более широкой и мягкой собольей кисточки удалил лишнее золото. Цвет, которым предстояло обвести золото изнутри, он уже выбрал: медно-красный, как волосы той девушки, как запах свежей крови в жаркий летний день. Цвет того, как это, наверное, было тогда, давным-давно.
ГЛАВА 8
Финн сидела съежившись на краю диванчика, а толстая добродушная чернокожая женщина-парамедик прикладывала к ее виску спиртовой тампон.
— Должно быть, вас треснули чем-то тупым и твердым, но, слава богу, ничего страшного. Кожа чуть-чуть надорвана, вот и все повреждения. Шишка, конечно, будет, но не более того. Вам повезло, девочка.
Финн медленно кивнула, стараясь не смотреть на растекшуюся по коврику и подтекавшую к двери лужу крови. Самой ей случившееся везением не казалось, но, с другой стороны, она, по крайней мере, осталась жива. В отличие от Питера. Финн почувствовала, как к ее глазам вновь подступают жгучие слезы, и тяжело сглотнула. Теперь ей было ясно, что за миг до того, как провалиться в темный колодец беспамятства, она слышала предсмертный вопль и хрип Питера. Ему одним взмахом располосовали горло, и бедняга захлебнулся собственной кровью.
Сейчас в квартире было не протолкнуться от посторонних: тут находились два парамедика, которые уже укладывали свои инструменты, самое меньшее трое копов в форме и двое детективов. Техник-криминалист посыпал все вокруг дактилоскопическим порошком и тихонько присвистывал себе под нос.
Женщина-парамедик снова обратилась к ней.
— Не хотите пойти в больницу и показать голову врачам? У вас может быть сотрясение мозга. Вообще-то я так не думаю, но кто знает. — Парамедик нахмурилась. — И вот еще что: может быть, вы захотите провериться насчет…
— Если бы меня изнасиловали, я бы это знала, — сказала Финн. — Ничего такого не было.
— Ну и ладно, солнышко, — промолвила женщина и защелкнула пластиковый кейс с инструментами. — Тогда мы пошли. Примите наши соболезнования.
— Спасибо.
