– Что там? – спросил Жан, глядя на железный меч, который Андрей захватил с собой.
– Склады. Склады бус и других подарков для дикарей. Для общего образования.
Андрей пошел к выходу.
– Грустно, – сказал Жан, аккуратно закрывая полог, словно боялся нарушить покой тех, кто там остался. – Какие усилия – и все впустую.
– Не совсем впустую. Все те люди существуют. – Андрей обернулся к спящему становищу.
– Кто такой Октин Хаш? Дикий мальчишка. Ему протянули конфетку, и он оттяпал руку дающую. Теперь ему придется надеяться лишь на себя.
Справа над горами небо начало светлеть. Прохладный ветерок зарябил темное озеро. В центре оно взбурлило, и волны разбежались, раскачивая тростник у дальнего берега. Акула проголодалась. Акула ждала жертвы.
– Не дождешься, – сказал ей Андрей, запахивая черную тогу, позаимствованную у выключенной ведьмы.
Жан не понял и спросил:
– Ты кому грозишь?
– Не знаю, – сказал Андрей рассеянно.
– Лучше бежать туда, через горы, – сказал Жан.
– И куда же мы побежим?
– Сначала надо уйти как можно дальше, – сказал Жан. – Потом мы найдем способ связаться с нашими.
– И далеко мы уйдем с тобой по степи, пешком? В лучшем случае нас догонят через несколько часов, в худшем – нами позавтракает первый же тираннозавр.
– Так что же, сдаваться Октину Хашу?
– Это вариант, – серьезно сказал Андрей.
– Мы выберемся отсюда, потом зажжем большой костер, – сказал Жан. – И нас увидят сверху.
– При нескольких условиях, – возразил Андрей. – Во-первых, надо быть уверенными, что наши все еще наблюдают за планетой. А большого смысла я в этом не вижу.
– Но ведь они должны нас отыскать!
– Судя по их информации – нас нет. Мы погибли на станции. Но даже если корабль все еще на орбите, как ты зажжешь костер? Трением? Или ты спрятал в ухе зажигалку?
– Это не означает, что мы должны сдаваться!
– Я тебя к этому не призываю. И если бы я любил сдаваться, то не стал бы тебя искать.
– Но ведь ты сюда добрался! Сам!
– Не сам. Я бы и часа не выжил в степи, если бы не Белогурочка.
– Белогурочка?
И когда это имя было произнесено рядом, другим человеком – вернулась и Белогурочка. Ее только что не было – она была изгнана из памяти. Белогурочка, которая спит, доверчиво спрятав голову у него на груди, Белогурочка с бешеными от злости глазами, несущаяся за воином Октина Хаша, Белогурочка, плачущая в лесу…
– Она меня выручила из плена, – сказал Андрей. – Иначе как бы я смог оказаться здесь?
– Правильно. Я думал все время: куда тебя спрятали? Ведь ты должен был оказаться в святилище раньше меня… Ее послал отец?
– Как-нибудь расскажу.
Они шли вдоль озера. Было видно, как просыпается становище. Раздался плач ребенка, откинулся полог одной из кибиток, и женщина спустилась к тростнику за водой. Громкий голос доносился от табуна, что пасся на склоне.
– Странно, – сказал Жан. – А почему она оказалась в становище?
– Ты ее видел?
– Да, еще вчера. Она была в становище, разве ты не знаешь?
– Знаю. Она хотела выручить своего брата, но опоздала.
Андрей не хотел говорить Жану, что видел Белогурочку в кибитке Октина Хаша. Как будто говорить об этом стыдно.
– Конечно, – сказал Жан. – Ее схватили раньше, чем она до него добралась. Октин Хаш знал, что она придет.
Андрей кивнул – разумеется, ведь воины искали их у пещеры.
– И он сделал просто, – Жан рассказывал обыкновенно, с сочувствием к Белогурочке, но не более. – Он загнал в кибитку, где сидел и я, рабынь из ее стаи. Он знал, что она будет их искать. А за кибиткой спрятал воинов. Так просто… Она только вошла – ее и схватили.
– Постой! – Андрей остановился. – Но я видел ее в кибитке Октина Хаша! Ночью. Она была свободна. Она с ним разговаривала.
– Она же дочь вождя, – сказал Жан.
И Андрей вдруг уловил в его голосе интонацию Белогурочки, как будто сейчас Жан скажет: «Какой ты глупый! Это же само собой разумеется!» Ничего для Андрея не разумелось.
– А что будет?
– Он возьмет ее себе в жены.
Андрей хотел возразить. Но не было правильных слов. И пока он их искал, на том берегу озера раздался тонкий крик. Андрей взглянул туда. В тростниках стояла женщина, которая показывала в их сторону и что-то кричала.
– Что случилось? – Андрей остановился.
– Она кричит, что видит ведьм, – сказал Жан.
– Ну конечно же!
Они оба были облачены в черные тоги, снятые с роботов. Андрей опустил на глаза капюшон.
– Может, попробуем подняться здесь? – Жан показал на крутой склон, который начинался за кибитками ведьм.
– Нет, – сказал Андрей. – Мы пойдем с тобой к Октину Хашу.
28
В кибитке Октина Хаша горел свет. Он пробивался теплыми в рассветной синеве лучами сквозь швы шкур, которыми она была покрыта. Часовой сладко спал, свернувшись калачиком у входа.
Андрей заглянул в щель. Внутри кибитки было два человека. Октин Хаш сидел на шкурах, скрестив ноги, держа в руке чашу и отхлебывая из нее. Толстый колдун развалился на полу вялой грудой жира, казалось, что он тает, растекается. Между ними на железном треножнике горел факел. Андрей боялся увидеть Октина Хаша с Белогурочкой. Вдвоем. Он не хотел в этом сознаться даже самому себе.
Белогурочки не было.
Андрей кивнул Жану, чтобы тот следовал за ним, и откинул полог уверенным движением хозяина. Октин Хаш рванул голову вверх – взгляд на звук шагов, на резкий шорох полога. Две ведьмы – в черных до полу тогах, капюшоны на глаза, высокие и худые – вышли на середину кибитки, как призраки мести.
Андрей был убежден, что Октин Хаш испугается. Он не может не испугаться. На этом и строился весь расчет.
Октин Хаш поднял голову. Тонкие губы были растянуты в улыбке. Толстый колдун хихикал, словно кашлял. Черные ведьмы остановились у входа.
– Мы недовольны тобой, Октин Хаш, – сказала одна из них.
Октин Хаш смотрел на босые, израненные ноги ведьм. Колдун задыхался от смеха.
