Он хмыкнул.
— Вам нужно отпущение грехов? Сходите к священнику. Хотите снять напряжение — поговорите с доктором Санчесом. Однако если ощущаете необходимость действовать, уравновесить чаши весов, тогда помогите мне остановить эту заразу. Кстати… вчера вечером вы говорили, что вашим людям требуется отдых и с рейдом на завод лучше повременить. Ни вы, ни я ждать не стали, поэтому мы оба виноваты, если так необходимо найти крайнего.
Помолчав, я сказал:
— Как насчет пополнения? Мне казалось, у нас наготове еще несколько кандидатов в отряд «Эхо».
— Некоторые из них уже прибыли. Их встречают на складе, пока мы тут разговариваем. Им покажут записи, побеседуют с ними, а когда вернетесь, начнете тренировать их.
— Может, отправить туда Старшего Симса прямо сейчас? Его и Банни. Пусть поработают с новичками.
— А Браун с Тайлером?
— Сначала я должен поговорить с каждым.
Телефон Черча снова зазвонил. Он взглянул на экран, нетерпеливо дернул ртом и поспешно нажал кнопку.
— Да, господин президент, — произнес он. Я удивленно поднял бровь, но Черч сохранял свое обычное спокойствие. Он несколько мгновений послушал, затем сказал: — Господин президент, у меня нет ни времени, ни фактов, чтобы выдать вам полный отчет. Могу лишь сообщить: крабовый завод оказался тщательно подготовленной ловушкой. Да, сэр, мы понесли тяжелые потери. — Он перечислил голые факты. Собеседник перебивал его по меньшей мере раз шесть. — У нас есть пленный, господин президент. Да, правильно, всего один. Я собираюсь его допросить прямо сейчас, так что время поджимает…
Черч еще немного послушал. Было ясно, что его терпение испарилось. Тогда он открыл рот и разразился тирадой, повергшей меня в несказанное изумление. Думаю, никто до него не осмеливался на подобную дерзость.
— Господин президент, при всем моем уважении этот разговор — пустая трата времени. Он отнимает драгоценные минуты от допроса, и если вы будете и дальше копаться в деталях, мы упустим главный шанс из тех, что у нас имеются. Прошу прощения, сэр, давайте вернемся к условиям нашего изначального соглашения. Вы будете полностью обо всем проинформированы позже. Всего хорошего, сэр.
Он не стал дожидаться ответа, а просто захлопнул телефон и убрал его в карман. Я таращился на Черча во все глаза, и он недовольно спросил:
— В чем дело?
— Вы… вы только что послали подальше президента Соединенных Штатов!
Он проигнорировал мои слова.
— Никто так не делает. Нельзя же… Как, черт возьми… — захлебывался я.
Черч успокаивающе взмахнул рукой.
— У нас достигнуто взаимопонимание. На этой основе был создан и продолжает действовать ОВН.
— Мечтаю узнать, в чем суть такого консенсуса?
— Ну-ну, — сказал он.
Глава 70
Крисфилд, Мэриленд.
Среда, 1 июля, 5.22
Большой белый фургон был оснащен диагностическим оборудованием. Пленный сидел в кресле, похожем на стоматологическое, привязанный к нему нейлоновыми веревками за запястья и лодыжки. Из капельницы в его вены текла прозрачная жидкость. Доктор Кто не смотрел мне в глаза. Он не забыл нашей маленькой стычки после инцидента в номере двенадцать. Я тоже.
Черч пододвинул стул и сел. Я встал у двери. Пленник переводил взгляд с Черча на меня, возможно, пытался понять, кто здесь «плохой полицейский», а кто «хороший».
— Как тебя зовут? — спросил Черч.
Человек поколебался, но затем отрицательно покачал головой.
Черч придвинулся ближе, положив руки на колени.
— Ты понимаешь по-английски. Это не вопрос, а утверждение, и не стоит прикидываться дурачком. Я представитель правительства Соединенных Штатов. Остальные — мои подчиненные. Я знаю: ты заражен патогеном, который убьет тебя, если ты не будешь регулярно получать дозу препарата, сдерживающего его рост. Ты уверен, что сумеешь протянуть время, а потом умрешь, что твоя болезнь заставит тебя умолкнуть раньше, чем тебе успеют развязать язык. В обычных обстоятельствах так бы, наверное, и случилось, особенно если тебя допрашивал бы кто-то другой. Но слушай внимательно, — произнес Черч, и голос его звучал ровно, повествовательно: — Ты расскажешь мне все, что я захочу узнать. Ты не умрешь, пока я тебе не позволю. Молчать не сможешь, и тебя никто не спасет.
Человек в кресле сильно потел и уже не смотрел в мою сторону. Его глаза были прикованы к мистеру Черчу.
— Мы знаем о контролирующей вас болезни. Нам известна ее природа. В препарате из капельницы содержится специальная формула. Очень умно спрятать ее в обычном аспирине. Хотя на самом деле вы плохо постарались. Учти, смерть не спасет тебя от нашего разговора. Смерть не спасет тебя от меня. Скажи, что ты все понял.
Мышцы на челюсти пленного напряглись, он старался изо всех сил держать рот на замке.
— Один из твоих товарищей сказал нам, что его родных держат в заложниках и все они погибнут, если он заговорит. Тобой тоже манипулируют подобным образом?
Черч выждал полминуты, ни разу не моргнув, после чего пленный нервно дернул подбородком.
— Да? Благодарю. Мои люди работают под прикрытием во всех странах Ближнего Востока и Азии. Один телефонный звонок, и я отправлю отряд, чтобы найти твою семью. Я могу приказать спасти их. Или пытать до смерти. Или схватить всех твоих родственников: жену, детей, родителей, братьев, племянников до четвертого колена. Если я отдам такой приказ, вся твоя семья, а может, вся твоя деревня исчезнут с лица земли. Останутся ли они в тюрьме, будут ли их пытать или же снабдят новыми паспортами и деньгами и отправят в другую страну, полностью зависит от тебя.
Человек выплюнул ругательство. По-ирански оно значило «собака».
— Вспомни другое слово, — сказал мистер Черч, — «выродок». — Он говорил на безупречном фарси. Пленника словно ударили кулаком в солнечное сплетение. — Давай попробуем понять друг друга. Я знаю, что ты подчиняешься приказу, ты ученый или техник из лаборатории. Твоя верность клятве — всего лишь страх за собственную жизнь и жизнь тех, кого ты любишь. Вот что сделал с тобой выродок. Убийца, способный погубить множество невинных людей — и твоих родных в том числе, — чтобы создать оружие для уничтожения миллионов. Он силен, но я тоже могущественный человек. Возможно, такой же чудовищный. Представляешь, на что готов я, защищая тех, кто мне дорог!
Иранец порывался было ответить — проклятием или признанием, мы так и не узнали, — потому что он стиснул зубы, видимо собрав остатки своей решимости, и не проронил ни звука.
Черч откинулся на спинку стула и минуты две изучал пленного. Трудно вынести столь пристальный взгляд, особенно если на тебя смотрит тот, кто обладает проницательностью профессионала. Пленный ерзал в кресле, его лоб покрылся испариной.
