Придя в себя, Сандро отстранился от Леонардо.
Дверь спальни Симонетты открылась, и в зал вышел врач. Лоренцо и Пико делла Мирандола в белой мантии чародея подошли к нему. Они посовещались, и Лоренцо прошел к Симонетте. Но почти сразу вышел и знаком предложил Сандро войти. От Леонардо Великолепный снова отвернулся.
Когда Сандро ушел, Никколо сказал:
— Возможно, нам стоило бы выразить Великолепному свои соболезнования.
— Симонетта еще не умерла! — резко сказал Леонардо. — Неужели ты так спешишь, что торопишь смерть?
— Прости, Леонардо. Я не хотел никого задеть. Просто подумал, что, если ты заговоришь с ним, он перестанет глядеть на тебя волком.
Но Леонардо смотрел на дверь спальни Симонетты. Он думал о Сандро, который без Симонетты перестанет быть собой.
«Как станем мы жить без тебя, Симонетта?
Кто будет любить нас?
Кому станем мы поверять свои тайны?
Кто теперь откроет нам мир?
Я люблю тебя, сестра моя».
Сандро вернулся таким, как будто заглянул в лицо самой Богоматери. Даже в сокрушении он казался восхищенным, словно сама скорбь была служанкой восторга. Он направился прямиком к Леонардо и сказал, что Симонетта хочет видеть его.
— Сандро, что случилось? — спросил Леонардо.
Боттичелли не ответил. Глаза его застилали слезы.
В комнате больной Леонардо встретил густой, тошнотворно приторный запах смерти. Но Симонетта была еще жива — она сидела в большой, о четырех столбах, постели. Подушки и покрывало были сырыми от испарины; в руках она держала четки и красное льняное полотенце. Она только что кашляла, и хотя на красном следы крови были не видны, на кончиках пальцев влажно блестели капельки кровянистой слюны. Симонетта улыбнулась Леонардо и знаком велела закрыть дверь, что он и сделал.
— Подойди, Леонардо, сядь рядом, — сказала она. — Лоренцо настоял, чтобы врач поил меня этим… арабским папоротником. Как будто какая-то трава или заклятие могут спасти от вечности. — Она показала на питье в бокале, что стоял на полочке у постели, рядом с грязной ступкой и пестиком. — Теперь я буду болеть до самой смерти, покуда ангелы не призовут меня.
Она улыбнулась, закрыла глаза и вдруг задрожала. Леонардо тоже вздрогнул.
— Не бойся, милый друг, — сказала Симонетта, взглянув на него. — Я еще не готова.
Леонардо сел на ступеньку у кровати, но Симонетта потянулась к нему и настояла, чтобы он лег рядом с ней. На ней была только ночная сорочка из белого, расшитого золотом дамасского шелка; длинные светлые волосы, расчесанные и завитые, унизывал жемчуг. Ее прекрасное лицо было измождено и истерзано болезнью, которая отнимала у нее жизнь, и яркий румянец на щеках был обманом: ее лихорадило.
Но напугали Леонардо ее глаза. В них пылало пламя; они были отражением ее сгорающей души.
— Но они здесь, — сказала Симонетта, пробегая пальцами по шраму на его лбу.
— Кто?
— Ангелы. Горние посланцы. Ты разве не видишь их?
— Нет, мадонна.
— Жаль, ибо они прекрасны, как ты, Леонардо. Бедный Леонардо. — Симонетта смотрела на него, по-прежнему лаская его лицо. — Сандро мне все рассказал. И Джиневра тоже.
— Да? — потрясенно переспросил Леонардо. — И что же она рассказала?
— Я старалась помочь ей, но сделать ничего было нельзя. Мессер Николини победил. Он умен и опасен. Он уничтожил бы семейство Бенчи, даже если бы это обесчестило его самого. Я говорила о нем с Лоренцо.
— И что Лоренцо?
— Он не хочет тревожить Пацци, а Николини слишком близок к ним. — Симонетта вздохнула. — Как, впрочем, и мой свекор. — Она помолчала, глядя перед собой, и проговорила тихо, словно размышляя вслух: — Я предупреждала Лоренцо, что ему грозит опасность. От Пацци. Я бывала среди них и боюсь за него. Но Лоренцо верит, что его все любят. Он как дитя… Леонардо!
— Да?
— Иди ближе.
Она соскользнула на перину, одновременно повернувшись к нему.
— Мадонна, а если кто-нибудь войдет?
— Не волнуйся. Даже Первый Гражданин почитает желания умирающих.
Он послушался и вытянулся рядом с Симонеттой. Она прижалась к нему, обвив ногой его ноги.
— Мадонна…
— Леонардо, я безразлична тебе?
Она смотрела на него, и он чувствовал, как она дрожит в его объятиях.
— Ты моя сестра.
— И больше ничего?
— Я люблю тебя, мадонна.
— Я люблю тебя, Леонардо. Смог бы ты ласкать меня даже в смерти? Во имя любви?
Симонетта поцеловала его. Дыхание ее было кислым, но кожа пахла розами.
Она распахнула сорочку, открыв себя, и приникла к Леонардо, так сильно притянув его к себе, что он едва не задохнулся. Симонетта тихонько вскрикнула; а потом, отпустив его, внимательно всмотрелась в его лицо, словно запоминая каждую его черточку.
Таким она унесет его в горние выси.
Леонардо поддерживал ее, покуда она кашляла, потом отер кровь с ее подбородка, губ, руки и кольца Лоренцо.
— Леонардо, — прошептала Симонетта, слишком слабая, чтобы говорить громче, — позаботься о Сандро.
— Не тревожься, мадонна.
— Он крепче, чем ты думаешь.
— Что ты сказала ему? Он показался мне таким… другим, когда вышел от тебя.
Симонетта улыбнулась.
— Быть может, он увидел ангелов, которых не разглядел ты.
Тут она глянула вбок, точно рядом с ней и впрямь опустился ангел.
— Быть может.
— И еще, Леонардо…
— Да, мадонна?
— Обещай, что станешь защищать Лоренцо, как самого себя.
Застигнутый врасплох, Леонардо сказал:
— Мадонна, он даже не хочет смотреть на меня. Боюсь, я рассердил его.
— Нет, Леонардо, его рассердил не ты, а я.
— Быть того не может!
— Я призналась ему, что ты был моим любовником, — сказала она сухо, глядя мимо Леонардо. — Он спросил меня, и я не могла не открыть ему правды. Мы обещали никогда не лгать друг другу.
Леонардо глубоко вздохнул:
— Теперь мне все ясно. Он никогда не простит меня, ведь я его предал.
— Он смягчится, Леонардо, обещаю тебе. Я сказала, что соблазнила тебя, — она тихонько засмеялась, — и обвинила в этом его.
— То есть как?
— Я сказала, что тосковала, потому что он обделил меня вниманием. Сказала, что знаю, что он занимался любовью с Бартоломеей де Нази. Он думает, что я использовала тебя, чтобы причинить ему боль.
