— Человека… старца. Он одет как ты. В зеленое.
На Деватдаре были прорезной шелковый жилет, кафтан и зеленый тюрбан, означавший, что он — последователь пророка Мухаммеда.
— Этот человек — святой?
Тиста кивнул.
— Что он говорит тебе?
Тиста резко дернулся, но Деватдар удержал его руку.
— По-моему, хватит, — сказал Леонардо.
— Ему ничего не грозит, — сказал Куан. — Дай шейху еще немного времени.
Никколо, стоявший подле Леонардо, схватил его руку и крепко сжал.
— Тиста, — сказал Деватдар, — ответь мне.
Тиста забормотал, затем не то запел, не то завыл:
— Лалала-иллалла-илалла-лала…
— Ты хочешь сказать: «Ла ила илла Аллах»?
Мальчик кивнул.
— Ты знаешь, что это значит?
— Нет, шейх.
Деватдар обратился к находившимся в комнате:
— Мальчик цитирует первую строчку символа веры Ислама: «Ла ила илла Аллах» — «Нет Бога, кроме Аллаха».
Все разом заговорили, но Деватдар поднял руку, и стало тихо.
— Теперь, Тиста, сядь рядом со святым, — велел Деватдар. — Ты сидишь?
Тиста кивнул. Хотя голова его была склонена, словно он смотрел в чернильную лужицу у себя на ладони, глаза оставались закрыты.
— Он знает, кто похитил астролябию маэстро Тосканелли. Он знает также, что еще было похищено у маэстро. Спроси его. — Деватдар сделал паузу. — Ну?..
— Были украдены флорин и другие монеты… серебряные. Я не знаю сколько. А еще — увеличительное стекло.
— Я искал его, — заметил Тосканелли. — Думал, что засунул куда-нибудь.
— Теперь скажи нам, кто украл все эти вещи.
И опять Тиста ничего не ответил. Он тяжело обмяк в кресле и, казалось, спал.
— Тиста, отвечай сейчас же.
— Я не знаю.
— Ты все еще видишь святого?
— Да.
— Спроси его. Он поможет тебе. — И снова после паузы Деватдар спросил: — Ну?..
Тиста, запинаясь, дал общее описание, которое могло подойти к любому из стоящих вокруг учеников.
Леонардо покачал головой, а Куан легко коснулся его плеча.
— Терпение, друг мой. Хотя, быть может, на сей раз ты и окажешься прав. Это колдовство не всегда срабатывает.
— Что еще ты видишь? — спросил Деватдар.
— Только старца. Я сказал, что он говорит. Это все.
— Спроси его снова, этого недостаточно. Тиста, ну же! Спрашивай!
— Он говорит, у юноши черный зуб. Юноша носит кувшин и веревку.
Тут Тиста открыл глаза, и Деватдар проговорил:
— Продолжай смотреть в зеркало. Не отводи глаз от зеркала. — Потом он спросил Тосканелли: — Подходит описание вора к кому-нибудь из твоих учеников?
— Нет, — сказал Тосканелли, — но я знаю, кто это.
— И кто же?
— Его нет в этой комнате. Он ученик Маттео Микьеля и часто приносил мне инструменты.
— Как ты догадался, кто это такой, по описанию Тисты? — резко спросил Леонардо.
— Все гончары и веревники в ведении Маттео, а Тиста описал юношу с кувшином и веревкой, — пожал плечами Тосканелли. — К тому же у него и впрямь черный зуб. — Он повернулся к одному из стоявших у двери учеников. — Он ведь твой приятель, Уго?
— Да, маэстро, — сказал юноша.
— Тебе что-нибудь известно об этом деле?
— Нет, маэстро… я только знаю, что он сбежал от своего мастера. Это все, что мне известно, клянусь кровью Христовой, это правда!
— Да-да, — сказал Тосканелли, — я тебе верю. Не волнуйся.
— Хочет ли кто-нибудь еще узнать что-то о человеке, живом или мертвом? — спросил Деватдар.
Бенедетто д’Абакко пожелал спросить о своем отце. Тиста описал человека в странной позе: руки прижаты к голове, одна нога приподнята, а другая стоит на земле, словно он поднимается со стула.
— Все так! — восторженно подтвердил Бенедетто. — У него бывали сильные головные боли, и он именно так держался за голову. И у него не гнулось колено. Ребенком он упал с лошади.
Деватдар спросил Тосканелли, есть ли у него еще вопросы для Тисты.
— Думаю, с мальчика довольно, — отказался Тосканелли.
— Да, конечно, — сказал Деватдар. — Но прежде чем его видения потускнеют, быть может, маэстро Леонардо пожелает что-нибудь спросить у мальчика?
Он смотрел на да Винчи прямо, с вызовом.
«Симонетта», — подумал Леонардо.
— Мессер, ты слышишь меня? — спросил Деватдар.
— У меня нет вопросов к моему ученику, который, кажется, спит.
— Уверяю тебя, это отнюдь не так. Тиста, ты слышишь меня?
— Да.
— Думай о своем маэстро, о Леонардо. Что ты видишь в зеркале?
Тиста дернулся, глаза его расширились, он неотрывно смотрел в ладонь, которую держал Деватдар. Мальчик снова был испуган.
— Что ты видишь? — спросил Деватдар.
— Все темно.
— Скоро потемнеет. Но пока еще не темно. Что ты видишь?
— Огонь. Он окружает тебя, Леонардо! — Тиста уже почти кричал. — И кто-то еще… там есть кто-то еще! — Тиста вскочил, отшатнулся от Деватдара, выдергивая руку. — Я падаю! — вскрикнул он, простирая руки. — Помогите!
Леонардо кинулся к мальчику и держал его, покуда тот не затих. Через несколько минут Тиста огляделся, словно только что проснувшись. Вид у него был озадаченный.
— Что ты видел? — спросил Деватдар. — Почему падал? Откуда?
— Довольно, — сердито сказал да Винчи, становясь между мальчиком и Деватдаром. — Вы не должны были позволять этого, маэстро, — упрекнул он Тосканелли.
Деватдар склонил голову и извинился перед Леонардо, но все же не оставил попыток заставить Тисту описать то, что он видел.
— Ты наверняка помнишь зеркало, — говорил Деватдар. — Просто сосредоточься.
Похоже, он был искренне тронут, словно все произнесенное Тистой касалось именно его.
Тиста изумленно глянул на Леонардо.
— Маэстро, я не помню никакого зеркала.
Деватдар дожидался да Винчи наверху, в личных покоях Тосканелли. Он сидел за длинным столом, заваленным чертежами и картами.
— Прими мои искренние извинения, маэстро Леонардо, — сказал он, опуская карту, разрисованную зверями и чудищами. — Я не хотел пугать твоего ученика, но я и никогда прежде не видел, чтобы на зеркало так реагировали. Хоть мальчик и утверждает, что ничего не помнит, но он что-то видел. Я бы последил за ним повнимательнее, чтобы с ним не случилось беды.
