— Еще одно из моих увлечений, — пояснил Хаддад.
После того как обмен малозначащими фразами, неизбежными при встрече после долгой разлуки, закончился, Малоун перешел к делу.
— Обстоятельства изменились, — проговорил он, — и поэтому я здесь.
— Как твой сын? — поинтересовался Хаддад.
— С ним все в порядке. Послушай, Джордж, пять лет назад я не задавал вопросов, поскольку это было частью моей работы, но теперь я хочу знать, что происходит.
— Ты спас мне жизнь.
— И хотя бы этим заслужил право узнать правду.
Хаддад провел их на кухню, где они расселись за овальным столом. Теплый застоявшийся воздух пропитался запахами вина и табачного дыма.
— Это сложно, Коттон. Я сам понял это только в последние пять лет.
— Джордж, мне необходимо знать все!
Повисла неловкая пауза. Они понимали друг друга, но… Старая дружба постепенно сходит на нет, люди меняются, и узы, связывавшие их когда-то, начинают причинять неудобство. Однако Малоун знал, что Хаддад доверяет ему и хочет ответить добром на добро.
Наконец старик заговорил. Малоун слушал его рассказ о том, как в 1948 году, когда тот был девятнадцатилетним юношей, он сражался на стороне палестинского сопротивления, пытаясь преградить путь вторжению сионистов.
— В то время я убил многих, но одного не забуду никогда. Он пришел к моему отцу. Увы, к тому времени отец, святая душа, покончил с собой. Мы схватили этого человека, полагая, что он агент сионистов. Я был молод, нетерпелив, полон ненависти, и мне казалось, что он несет чушь. Я застрелил его. — Глаза Хаддада увлажнились. — Он был Хранителем, а я убил его, даже не выслушав. — Палестинец помолчал. — В это трудно поверить, но потом, через пятьдесят с лишним лет, меня посетил другой Хранитель.
Малоун пока не мог уловить важности того, о чем говорил Хаддад. А старый палестинец тем временем рассказывал о своей второй встрече с Хранителем. О том, как фигура из темноты произнесла те же слова, что и ее предшественник в сорок восьмом году.
— Я Хранитель.
Не ослышался ли Хаддад? В нем тут же родился вопрос:
— Из Библиотеки? Ты принес мне приглашение?
— Откуда тебе это известно?
Он рассказал гостю о том, что случилось полвека назад. Хаддад говорил и рассматривал своего нежданного гостя. Тот был худ, с черными волосами, густыми усами и выжженной солнцем кожей. Опрятная, скромная одежда, сдержанные манеры. Всё — как и у того, первого.
Гость сел и молча слушал. Хаддад решил, что на сей раз и он будет терпелив. Наконец Хранитель произнес:
— Мы внимательно ознакомились с твоими работами и исследованиями. Твои познания в области древних библейских текстов впечатляют, как и твои способности к толкованию древнееврейских оригиналов. А предложенные тобой аргументы относительно ошибочности общепринятых истин весьма убедительны.
Хаддад был польщен. Похвалы в его адрес звучали редко, и то в основном с Западного берега реки Иордан.
— Мы — древнее братство. Когда-то первый из Хранителей спас от уничтожения значительную часть Александрийской библиотеки. Это был великий подвиг. С тех пор время от времени мы приглашаем избранных, которые, почерпнув Знание, хранящееся в Библиотеке, могут осчастливить человечество. Таких, как ты.
В голове Хаддада роилось множество вопросов, но он задал лишь один:
— Хранитель, которого я застрелил, сказал, что война, которую мы тогда вели, не нужна, что есть нечто сильнее пуль. Что он имел в виду?
— Не знаю. По-видимому, твой отец потерпел неудачу, поэтому он не появился в Библиотеке и не смог воспользоваться Знанием. А мы, в свою очередь, не смогли воспользоваться его запасом знаний. Увы. Надеюсь, с тобой будет иначе.
— Что значит «потерпел неудачу»? Неудачу в чем?
— Чтобы заслужить право воспользоваться Библиотекой, человек должен проявить себя, пройдя через испытание, совершить Квест героя — Гость достал конверт. — Истолкуй эти слова правильно, и, если у тебя это получится, я с почестями встречу тебя у входа и приглашу в Библиотеку.
Хаддад взял конверт.
— Я старый человек. Смогу ли я осилить столь долгий путь?
— Ты найдешь в себе силы.
— Но зачем мне это?
— Затем, что в Библиотеке ты найдешь ответы.
Хаддад окинул Малоуна и Пэм затуманившимся от воспоминаний взглядом и продолжал:
— Моя ошибка состояла в том, что я рассказал об этом визите палестинским руководителям. Я думал, что говорю с друзьями на Западном берегу, но, как оказалось, израильские шпионы слышали каждое слово, и вскоре в кафе, в котором мы с тобой находились, прогремел взрыв.
Малоун помнил тот день. Один из самых страшных дней в его жизни. Ему с трудом удалось выбраться из-под обломков и вытащить полуживого Хаддада.
— Что ты там делал? — с испугом в голосе спросила Пэм.
— Мы с Джорджем знаем друг друга много лет. У нас с ним общие интересы в том, что касается книг, особенно Библии. Здесь этому человеку, — Малоун указал пальцем на старого палестинца, — нет равных. Я наслаждался, черпая его познания.
— Никогда не знала, что ты этим интересуешься, — удивленно проговорила Пэм.
— Видимо, мы многого друг о друге не знали.
Малоун заметил, что женщина уловила истинный смысл его слов, но оставил истину висеть в воздухе и сказал:
— Когда Джордж почувствовал, что пахнет бедой, и утратил веру в палестинцев, он обратился за помощью ко мне. Стефани послала меня к нему, чтобы выяснить, что происходит. А после взрыва в кафе Джордж пожелал выйти из игры. Все считали, что он погиб в результате того взрыва, и я помог ему исчезнуть.
— И присвоил ему кодовую кличку Александрийское Звено, — договорила за него Пэм.
— Но кто-то, как видно, вычислил меня, — покачал головой Хаддад.
Малоун кивнул.
— Была взломана компьютерная база данных и похищены секретные файлы. Но в них нет твоего адреса, и говорится лишь о том, что я единственный человек, которому он известен. Вот почему они похитили Гари.
— Я бесконечно сожалею об этом. Я бы ни за что не подверг твоего сына опасности.
— В таком случае скажи мне, Джордж: почему кто-то хочет твоей смерти?
— Когда меня посетил Хранитель, я работал над одной теорией, касающейся Ветхого Завета. Раньше я уже опубликовал несколько статей относительно святого текста, но теперь формулировал еще более далеко идущие тезисы.
Морщинки у глаз Хаддада стали глубже. Малоун видел, что в душе старика происходит борьба.
— Христиане сосредоточили внимание на Новом Завете, — продолжал Хаддад. — Иисус оперировал Ветхим. Осмелюсь утверждать, что христиане плохо разбираются в Ветхом Завете, полагая, что Новый является его дополнением. Но Ветхий Завет чрезвычайно важен, а в его тексте существует множество противоречий, которые могут поставить под сомнение весь его смысл.
