— Войдите, — крикнул он.
Вошел его камергер.
— Мне только что звонили, ваше преосвященство. Святой Отец опять в хранилище. Вы просили вам сообщить.
Валендреа снял очки и закрыл книгу.
— Хорошо.
Камергер удалился.
Кардинал быстро надел легкий шерстяной свитер, брюки, кроссовки и легкой походкой направился к отдельному лифту. Спустившись на первый этаж, миновал пустые коридоры Апостольского дворца. Тишину здесь нарушало лишь жужжание видеокамер слежения, поворачивающихся в своих установленных под потолком гнездах, и скрип его резиновых подошв по тераццо.
[11]
Можно не опасаться, что его увидят, — дворец уже закрыт на ночь.
Он оказался в помещении архива и, не обращая внимания на дежурного префекта, прошел через лабиринт стеллажей прямо к железной решетке у входа в хранилище. Климент XV в белой льняной сутане стоял к нему спиной под светом лампы.
Двери старинного сейфа были открыты. Валендреа не прятался. Пора было играть в открытую.
— Входите, Альберто, — произнес Папа, не оборачиваясь.
— Как вы узнали, что это я?
Климент обернулся:
— А кто еще это может быть?
Он вошел в освещенную комнату и впервые с 1978 года оказался в хранилище. Тогда каморку без окон освещали только несколько тусклых лампочек. Теперь помещение заливали ровным жемчужным светом флуоресцентные светильники. Открытый деревянный футляр лежал в том же ящике. По полу были разбросаны обломки восковой печати.
— Я слышал, что вы приходили сюда при Павле, — сказал Климент, указав на футляр, — и видели, как Павел открывал его. Скажите, Альберто, что он испытал? Представляю, как этот старый глупец кривил лицо, когда читал слова Девы.
Валендреа не стал давать Клименту повод почувствовать свою правоту:
— Вам далеко до Павла.
— Он был упрямым и узколобым. Он мог сделать многое, но не сумел подавить в себе гордыню и высокомерие.
Климент взял в руки лист бумаги, лежавший рядом с футляром.
— Он прочел это, но все равно поставил себя превыше Господа.
— Он умер через три месяца. Что он мог успеть?
— Он мог сделать все, о чем просила Дева.
— Что сделать, Якоб? Что все это значит? В третьем Фатимском откровении не говорится ничего, кроме обычных призывов к вере и покаянию. Что должен был сделать Павел?
Климент в упор посмотрел на него:
— Вы умеете лгать.
Валендреа с трудом подавил в себе ярость:
— Вы с ума сошли?
Папа шагнул ему навстречу, старческие глаза продолжали изучать тосканца.
— Я знаю, что вы еще раз приходили сюда.
Валендреа промолчал.
— Архивариусы ведут подробные записи. Веками они записывают всех входящих сюда. Вечером девятнадцатого мая тысяча девятьсот семьдесят восьмого года вы заходили сюда вместе с Павлом. Через час вы вышли. Один.
— Я исполнял поручение Святого Отца. Потом он приказал мне уйти.
— Неудивительно, учитывая, что было в футляре.
— Мне поручили запечатать футляр и ящик.
— Но сначала вы прочли содержимое. — Голос Папы еле заметно дрогнул. — И как можно обвинять вас? Вы были молодым священником, приближенным к Папе. А Папа, перед которым вы так преклонялись, прочел свидетельства о явлении Марии. И они сильно огорчили его.
— Вы не можете этого знать.
— Если нет, значит, он был еще глупее, чем я думал.
Глаза Климента сверкнули, он продолжил:
— Прочитав текст, вы уничтожили часть его. Раньше в футляре было четыре страницы. Две из них написала сестра Люсия, когда записывала третье откровение в тысяча девятьсот сорок четвертом году. Еще две написал отец Тибор в тысяча девятьсот шестидесятом, когда переводил ее записи. Но после того как Павел открыл футляр, а вы его снова запечатали, никто больше не видел его содержимого до тысяча девятьсот восемьдесят первого года. Пока Иоанн Павел Второй не прочел третье откровение в присутствии нескольких кардиналов. Они свидетельствовали, что печать Павла была в целости. И все кардиналы также утверждают, что в футляре было всего две страницы: одна запись, сделанная сестрой Люсией, и ее перевод, составленный отцом Тибором. Спустя девятнадцать лет, в двухтысячном году, когда Иоанн Павел наконец обнародовал текст третьего откровения, в сейфе оставалось только два листа бумаги. Как вы можете это объяснить, Альберто? Где еще две страницы, пропавшие отсюда в тысяча девятьсот семьдесят восьмом году?
— Вы все равно ничего не знаете.
— К сожалению для нас обоих, знаю. Это вам не все известно. Переводчик Иоанна Двадцать третьего — отец Андрей Тибор — переписал весь текст третьего откровения к себе в блокнот и потом перевел его. Оригинал он отдал Папе, но уже потом заметил, что написанное отпечаталось на следующей странице блокнота. Он, как и я, имел скверную привычку слишком сильно нажимать на перо. Тибор обвел слова карандашом и переписал их еще раз. На одну страницу первоначальный текст сестры Люсии. На другую — свой перевод.
Климент поднял лист бумаги, который держал в руке, вверх.
— Вот это факсимиле он недавно прислал мне.
На лице Валендреа не дрогнул ни один мускул.
— Можно посмотреть?
Климент улыбнулся:
— Пожалуйста.
Тот взял листок. И тут же его охватила тревога. Те же десять строк по-португальски, которые он видел тогда на исписанных женским почерком страницах и которые он по-прежнему не мог прочесть.
— Португальский был ее родным языком, — сказал Климент, — я сравнил стиль и начертание букв на факсимиле отца Тибора с первой частью откровения, которую вы так любезно оставили в футляре. Они совершенно идентичны.
— А есть перевод? — спросил Валендреа, стараясь казаться спокойным.
— Да, достопочтенный отец прислал и его.
Климент кивнул в сторону сейфа:
— Он там, где ему и надлежит быть.
— Фотокопии записей сестры Люсии были опубликованы в двухтысячном году. Отец Тибор мог просто подделать ее почерк.
Валендреа показал на бумагу:
— Вдруг это подлог?
— Я знал, что вы так скажете. Но это не так, и вам это доподлинно известно.
— Так вы поэтому все время ходили сюда? — уже не сдерживаясь, спросил Валендреа.
— А что бы вы делали на моем месте?
— Не стал бы придавать письму значения.
Климент покачал головой:
— Я не мог. В письме Тибор задал мне один простой вопрос: почему церковь лжет? Вы знаете ответ. Никто не лгал. Просто когда Иоанн Павел Второй сообщил миру третье Фатимское откровение, никто, кроме отца Тибора и вас, не знал, что это неполный текст.
