— Будем считать, что она ни при чем, — сказал Амбрози, — при условии, что она не читала текста.
— Она не знает итальянского.
— Зато вы читаете. Так что не забывайте о моем предостережении. Если вы не послушаете меня, вы не оставите мне выбора.
— Амбрози, как вы узнаете, прочел ли я текст?
— Я думаю, это трудно будет скрыть. Даже папы дрожали, читая его. Ладно, Мишнер. Пусть это вас не касается.
— Для дела, которое меня не касается, я оказался как-то слишком сильно в центре событий. Чего стоят хотя бы ваши вчерашние визитеры!
— Я не знаю ни о каких визитерах.
— На вашем месте я сказал бы то же самое.
— А Климент? — с мольбой в голосе спросила Ирма.
Она все еще думала о своих письмах.
Амбрози пожал плечами:
— Память о нем в ваших руках. Я не хочу посвящать в это прессу. Но если это случится, мы можем организовать утечку информации, которая, скажем так, запятнает его репутацию… и вашу.
— Вы расскажете всем об обстоятельствах его смерти? — спросила она.
Амбрози посмотрел на Мишнера:
— Она знает?
Он кивнул:
— Как и вы.
— Хорошо. Тем проще. Да, мы могли бы это сделать, но не напрямую. Слухи действуют гораздо сильнее. Люди до сих пор подозревают, что святого Иоанна Павла Первого убили. Представьте себе, что такой слух пройдет о Клименте, не говоря уже о ваших с ним отношениях. Тех писем, что у нас есть, вполне хватит. Если вам дорога память о нем — а я полагаю, что так оно и есть, — то помогайте нам во всем, и никто ничего не узнает.
Ирма не ответила, по ее щекам текли прозрачные слезы.
— Не плачьте, — сказал Амбрози. — Отец Мишнер поступит правильно. Он всегда поступает правильно. — Амбрози сделал шаг в сторону дверей, но опять остановился. — Я слышал, что сегодня начинаются знаменитые празднования в Бамберге. Во всех церквях рождественские украшения. В соборе будет месса, придет много народа. Начало в восемь. Давайте тоже не останемся в стороне от праздника и обменяемся тем, что нам нужно. В семь. В соборе. — Он указал на здание на вершине холма на другом берегу реки. — Место людное, нам всем будет спокойнее. Или, если хотите, можем совершить обмен прямо сейчас.
— В семь в соборе. А сейчас убирайтесь.
— Помните, что я сказал, Мишнер. Не распечатывайте конверт. Сделайте себе, мисс Лью и мисс Ран приятное.
И Амбрози ушел.
Ирма молча плакала. Наконец она сказала:
— Этот человек — дьявол.
— Как и новый Папа.
— Он связан с Петром?
— Это его секретарь.
— Что творится, Колин?
— Чтобы понять это, я должен прочесть содержимое конверта. — Но надо сперва обезопасить ее. — Уйдите. Я не хочу, чтобы вы что-то знали.
— Зачем вы хотите открыть его?
Мишнер взял конверт со стола.
— Раз это так важно, я должен знать это.
— Этот человек сказал, чтобы вы этого не делали.
— Да пошел он к черту. — Он сам удивился своему резкому тону.
Ирма поколебалась, затем сказала:
— Я прослежу, чтобы вам не мешали. Она вышла, закрыв за собой дверь. Раздался скрип петель, такой же тихий, как тогда, месяц назад дождливым утром в архиве, когда кто-то выслеживал его. Наверняка это был Паоло Амбрози.
Мишнер замер. Вдали послышались приглушенные звуки рожков. За рекой колокола пробили час.
В конверте было два листа бумаги, голубой и рыжевато-коричневый. Мишнер сначала прочел голубой, написанный рукой Климента.
«Колин, теперь ты знаешь, что Дева сказала кое-что еще. Сейчас я доверяю тебе Ее слова. Ты знаешь, как ими распорядиться».
Дрожащими руками Мишнер отложил голубой лист. Климент знал, что он в конце концов окажется в Бамберге и прочтет содержимое конверта.
Он развернул рыжевато-коричневый лист.
Светло-голубые чернила, новая хрустящая бумага. Мишнер пробежал глазами итальянский текст, воспринимая лишь общее содержание письма. Прочитав внимательнее второй раз, он уже понял больше. И только в последний раз он полностью понял, что написала в 1944 году сестра Люсия — оставшуюся часть третьего откровения Девы Марии, переведенную отцом Тибором в тот далекий день 1960 года.
«Прежде нем уйти, Дева сказала, что есть и последнее откровение, которое Господь пожелал сообщить только Гиацинте и мне. Она сказала нам, что Она Матерь Божия и велела поведать это откровение миру в нужный момент. Нам будут мешать сделать это. Слушайте и запоминайте, велела Она. Люди должны исправиться. Они много грешили и растоптали данный им дар. Дочь моя, сказала Она, брак есть благословенное состояние. Любовь не знает границ. То, что человек ощущает сердцем, то правильно, независимо от того, к кому и почему он испытывает эти чувства. Бог не положил предела людям, желающим создать союз. Знайте, что лишь счастьем измеряется любовь. Еще знайте, что женщины, как и мужчины, принадлежат Божьей церкви. Не только мужчины могут быть призваны на службу Богу. Священникам Господа нельзя запрещать любить и иметь привязанности, а также познавать радость отцовства. Служение Богу не мешает следовать зову своего сердца. Священники должны быть щедрыми во всем. И знайте, сказала Она, что ваше тело принадлежит вам. Как Бог передал Мне Своего Сына, так Он передает вам и всем женщинам их будущих детей. Вам самим решать, что лучше. Ступайте, мои малютки, и донесите до людей эти слова. Чтобы помочь вам, Я всегда буду рядом с вами».
Руки Мишнера дрожали. Это были не дерзкие слова сестры Люсии. Это было нечто совсем другое.
Он вынул из кармана письмо, написанное Ясной два дня назад. Слова, которые сказала ей Дева в Боснии на горной вершине. Десятое откровение Меджугорья. Он развернул лист и еще раз перечитал послание.
«Не бойтесь, ибо Я, Матерь Божия, говорю с вами и прошу вас донести это послание до всего мира. Вам будут мешать сделать это. Внимательно слушайте и запоминайте, что Я скажу вам. Люди должны исправиться. Они должны смиренно просить прощения за уже совершенные грехи и за те, которые они еще совершат в будущем. Говорите же от Моего имени, что человечеству придется понести суровое наказание, не сегодня и не завтра, но уже скоро, если люди не поверят Моим словам. Я уже открыла это благословенным детям из Ля-Саллет и Фатимы, а сегодня повторяю вам, ибо люди грешили и растоптали ниспосланный им свыше дар. Если люди не обратятся к Господу, наступит время времен и предел пределов; а если все останется как сейчас или станет еще хуже, то погибнут и сильные и могущественные, и робкие и слабые.
Запомните эти слова. Зачем преследовать мужчину или женщину, которые любят иначе, чем все? Такое преследование не угодно Господу. Знайте, что брак будет доступен всем без ограничений. Все, что противоречит этому, — людские предрассудки, а не слово Божие. Женщины высоко стоят в глазах Бога. Слишком долго их служба была запрещена, и это угнетение неугодно Богу. Священники церкви должны быть счастливы и щедры. Их нельзя лишать радости любить и иметь детей, и Святой Отец должен понять это. Судьбу ребенка вправе решать Женщина, а мужчина не должен вмешиваться в это решение. Ступайте, донесите это послание до людей и говорите им о милости Божией, но помните, что Я всегда буду рядом с вами».
