Удар по шлему был настолько неожиданным, что я едва не сорвался вниз. Неужели турки обстреляли меня в тот самый момент, когда я задремал? Я поймал на себе гневный взгляд Сигурда.
— Пригнись! — прошипел он. — Я знаю, что ты вряд ли убьешь своим мечом и жука, но они-то этого не знают!
Пристыженный, я согнулся в три погибели и, хотя мои бедра едва выдерживали такое напряжение, оставался под щитом до тех пор, пока мы не прошли последний участок пути и не оказались у подножия башни. Тени были такими же незаметными, как и прежде, однако здесь, в месте, где стена подходила к башне, мы были скрыты от турок. Я со вздохом облегчения опустил щит наземь, выпрямил спину и посмотрел вверх.
Люди Куино, вне всяких сомнений, также наблюдали за нашим приближением, поражаясь малочисленности прибывшего подкрепления. Над краем стены показалась чья-то голова в шлеме. Судя по всему, норманнский воин лежал на животе. На фоне ясного неба я не мог рассмотреть его лица.
— Нам обещали прислать больше людей, — посетовал норманн. — Кто-нибудь еще подойдет?
— Нет. Только мы.
Сверху спустили грубо сработанную веревочную лестницу. Я повесил щит на спину, натянул лестницу для Сигурда и стал взбираться вслед за ним. Лестница сильно раскачивалась подо мною, и я так изнемог под тяжестью доспехов и оружия, что меня пришлось втаскивать через край бастиона на широкую дорожку, шедшую по верху стены. За мной наверх поднялись и все остальные варяги. По знаку одного из норманнских воинов я улегся за парапетом. Я совершеннозабыл о том, что по ту сторону стены стояла армияКербоги.
— Но как же мы попадем внутрь? — спросил я, глядя на запертую дверь.
Словно в ответ на мои слова, сверху послышался какой-то шум, и я увидел еще одну лестницу, выброшенную из окна башни. Само это окно находилось гораздо выше стены, и потому его не могли защитить ее зубцы. Непонятно было, как достигнуть цели, не став при этом мишенью для турецких лучников.
— Главное — не мешкай, — сказал мне норманн, натягивая веревки лестницы.
Я вновь повесил щит на правую руку. Подниматься так было куда тяжелее, однако я надеялся хоть как-то защитить себя от вражеских стрел. С другой стороны, то, что скрывало меня от турок, скрывало и их от меня: я должен был сделать для себя уголок и, не видя ничего, кроме стены, подняться по трясущейся лестнице. Что именно находилось на другой стороне — готовые к выстрелу лучники, баллиста или устройство для метания копий, — я узнал бы только после того, как пущенные ими снаряды вонзились бы в мой щит.
Никто так и не выстрелил в мою сторону. Подоконник и темная арка окна становились все ближе. Поравнявшись с окном, я снял щит с руки и бросил его внутрь башни. Моим глазам на мгновение открылись новые дали, испещренные зелеными и коричневыми пятнами, однако я не стал всматриваться в них. Заглянув в окно, я понял, что никто не подаст мне руки, схватился пальцами за каменную полку и подтянулся. В следующее мгновение, лязгая оружием и доспехами о камень, я перевалился в башню.
Смахнув с лица пыль, я отошел в сторонку. Из-за окна доносилось пыхтение взбиравшегося по лестнице Сигурда, внутри же все оставалось неподвижным. Прямо напротив находилось еще одно окно, которое было заколочено досками; по стенам то тут, то там виднелись узкие щели. Мне показалось, что они пропускали слишком мало света.
— Кто ты? — послышался в сумраке чей-то голос.
Я изумленно отпрянул назад. Когда мои глаза привыкли к темноте, я наконец увидел обладателя голоса. Человек с бледным лицом сидел на корточках ниже уровня окон. Я заметил рядом с ним и других припавших к полу норманнов — их было здесь не меньше полудюжины, забытых и покинутых всеми.
— Меня послали к Куино. Куино из Мельфи.
Смерть окружала нас; убийство Дрого, Рено и Симеона были лишь каплями в океане пролитой крови. Если Богу было угодно свести нас с Куино, значит, в этом был какой-то неведомый для меня смысл.
— Куино несет стражу наверху.
— Мне нужно известить его о моем прибытии.
Я сомневался, что Куино обрадуется моему появлению. Поднимаясь по последней лестнице, я почти ожидал, что на меня обрушится град камней. Эта лестница оказалась не веревочной, а деревянной, хотя она была так стара и источена, что сучки выпирали из нее, подобно костям. Квадрат света над моей головой указывал мне путь. Я все еще находился в полумраке, но уже чувствовал на лице дыхание тепла.
Наконец я вышел на открытый воздух и лицом к лицу столкнулся с Куино.
В первый момент я зажмурился от непривычно яркого света и потому разглядел его не сразу. Но даже после этого мне трудно было удержать на нем взгляд, ибо смотреть здесь было не на что. Куино и прежде не отличался полнотой, теперь же он стал тощим как щепка. Я видел, как страшно изуродовал его голод, выевший ему щеки и повыдергивавший ему волосы, отчего он стал походить на одетый в доспехи скелет или на останки давным-давно погибшего воина, найденные где-нибудь в пустыне.
Он сидел с мечом в руках, опершись спиной на зубец стены, и смотрел на меня совершенно пустыми глазами. Рядом валялось оружие: луки, тетивы, стрелы в колчанах и в связках. Казалось, что это мастерская оружейника, по которой пронесся вихрь. Здесь лежало даже несколько варварских цангр — особых арбалетов, стреляющих короткими тяжелыми стрелами, способными пробивать железные доспехи. Они были памятны мне еще по Константинополю. Я взял в руки одну из них, вспомнив тот день, когда упражнялся в стрельбе из цангры, и натянул тетиву. Отходившие от основного ствола костяные ответвления изогнулись, образовав изящную дугу. Я быстро нашел на каменном полу стрелу нужной длины и вложил ее в специальный желоб, после чего направил цангру на Куино, молча наблюдавшего за моими действиями.
— Ты пришел убить меня, грек?
Остаток его силы, видно, ушел внутрь, ибо голос Куино дышал прежней злобой.
— В скором времени это сделают турки.
Слева от меня Сигурд протиснулся через люк и сел возле стены. Оставшиеся внизу варяги тем временем занялись исследованием башенных укреплений.
— Я пришел сюда, чтобы услышать твою исповедь.
Куино нахмурился, хотя это стоило ему немалых усилий.
— Ты не священник. Ты даже не истинный христианин.
— Всяко истиннее тебя.
Куино, похоже, тут же забыл о нашем разговоре. Повернувшись назад, он выглянул в амбразуру.
— Опять собираются. Ждать осталось недолго. Нам не выстоять.
— Самое время облегчить душу. Не успеешь опомниться, как окажешься в одной компании с Дрого, Рено и Одардом.
Его веки дрогнули.
— Одард? Одард тоже погиб?
— Это произошло три дня назад. Он был убит во время поединка.
— Выходит, в живых остался только я… Проклятие, которое мы накликали на свою голову, скоро сведет в могилу и меня. А ты, грек, скорпион, разящий меня жалом в душу, тоже погибнешь вместе с нами.
