— Вот оно.
Это была карта восточной части Черного моря, помеченная тысяча семьсот двадцать девятым годом. Рид указал на то место, где Азовское море соединяется с Черным.
— Киммерийский Босфор. — Он покачал головой, ругая себя за ошибку или промашку, о которой только ему самому было известно.
Солнце тем временем село, и тенью покрылись дороги.
Мы наконец Океан переплыли глубоко текущий.
Там страна и город мужей киммерийских. Всегдашний
Сумрак там и туман. Никогда светоносное солнце
Не освещает лучами людей, населяющих край тот…
[59]
— Когда Одиссей отправился искать проход в Аид, Киммерия оказалась последней страной, которую он миновал до того, как пересек Океан. Древние греки верили, что киммерийцы были реальными людьми, которые жили в реальное время. По словам Геродота, они обитали возле северо-восточного края Черного моря. Он утверждает, что цивилизация была уничтожена завоевателями, но название их народа сохранилось…
— …в географических названиях, — закончил фразу Грант, вспомнив предыдущие разговоры. — Которые исчезают не скоро.
— Отсюда и Киммерийский Босфор. Эвксинский Босфор, тот, который нынче считается единственным Босфором, вел в Черное море из Мраморного и Эгейского, а на другой стороне моря Киммерийский Босфор вел дальше, в Азовское море. Кажется, нынче он называется Керченский пролив.
— И вы считаете, что Марина именно это и узнала — что Белый остров где-то там?
— Это то, что утверждает Филострат и с чем соглашается Одиссей.
Грант посмотрел на карту:
— Но тут же нет никаких островов. — У него в душе кипела досада, он захлопнул книгу. Занимаясь выяснением того, над чем Марина работала, он хоть как-то отгонял от себя ощущение беспомощности. Но и тут они оказались в тупике. — Мы должны найти ее.
Рид посмотрел на него усталыми глазами:
— И как вы это будете делать в городе с почти миллионным населением?
— Обратиться в полицию?
— Полиция, скорее всего, нас и арестует. У нас даже паспортов нет. — Рид печально покачал головой и тронул Гранта за руку. — Мне очень жаль. Думаю, надо сказать обо всем Джексону.
— Господи боже мой! — Джексон бросил стеклянную пепельницу через всю комнату. Она ударилась в хлипкую стену, отскочила и приземлилась на ковер. — Это ты виноват, Грант.
— При чем здесь я? Не я же ее похищал.
— Да никто ее не похищал. — Джексон в ярости шагал по комнате. — Она с самого первого дня шпионила за нами для своих советских друзей. А иначе почему мы все время на них натыкались — может, мы пользуемся услугами одной и той же турфирмы? Как они нашли вас на Лемносе? Как они могли найти нас в Афинах, а в доме Сорселя оказаться на полчаса позже нас? Как они так быстро добрались до нас на Змеином острове?
— Не знаю. Но это не Марина. Она шесть лет хранила табличку и никому ничего не говорила.
— Может быть, она не знала ценности этой таблички. Господи! Нельзя было ей вообще доверять. Когда в Вашингтоне узнают, они меня нашинкуют, как капусту, и сожрут с майонезом.
— А если она шпионка, почему она сейчас сбежала? Ведь самое главное — прочитать табличку, а Рид вот-вот это сделает.
По лицу Джексона промелькнул ужас:
— Где табличка?
— У меня в комнате. — Рид наблюдал за перепалкой из безопасного угла. Он казался смущенным, словно гость, вынужденный присутствовать при семейной ссоре хозяев. — Она по-прежнему там. Я проверял десять минут назад.
— Марина думала, что она вернется, — она все вещи оставила в библиотеке.
— Ну это как раз доказывает обратное. Ты, Эйнштейн, думаешь, ей не приходило в голову, что надо оставить ложный след, чтобы задержать нас?
Что-то сработало внутри Гранта. Не успел Джексон позаботиться о том, чтобы защититься, как Грант, преодолев комнату в три широких шага, схватил его за грудки и вздернул над полом. Он впечатал Джексона в стену и принялся трясти, словно крысу. Его охватила ярость — и, отведя голову назад, он изо всех сил ударил своей макушкой Джексона в лицо. Что-то хрустнуло, из носа американца потекла кровь.
— Пусти меня.
— Отпущу, когда извинишься.
Джексон фыркнул, пытаясь втянуть кровь носом.
— За что извиниться? За то, что обидел твою шлюшку-коммунисточку?
Невозможно представить, что сделал бы Грант в следующий миг, но тут раздался стук в дверь. Все трое повернулись туда.
— Не сейчас, — прохрипел Джексон.
Может, он тихо говорил, а может, его за дверью не поняли. Дверь открылась. В коридоре стоял престарелый портье в белой тужурке. Увидев, что происходит в комнате, он переменился в лице.
— Телефон, — прошептал он в полнейшем ужасе. И изобразил телефонную трубку при помощи большого пальца и мизинца. — Мистера Гранта к телефону.
Грант бросил Джексона и побежал за портье, второпях чуть не спихнув его с лестницы. Джексон ринулся за ним. Служащий за стойкой вытаращил глаза, увидев пятна крови на рубашке Гранта, и безмолвно протянул ему трубку. Грант собирался взять ее, но тут протолкался Джексон.
— Это мне звонят.
— Верно. Но я тоже хочу слышать. — Джексон повернулся к служащей: — Есть еще аппарат? — Он поднял обе руки и, изображая телефон, сделал тот же самый рогатый жест, что и портье. — Ики телефон?
[60]
Служащая указала на противоположный конец стойки. Она переключила штекеры на коммутаторе и кивнула. Грант и Джексон взяли трубки.
— Это Грант.
Связь была плохая — на линии слышался шум, потрескивание электрических разрядов, но голос звучал ясно и холодно.
— Моя фамилия Курчатов. Ваша подруга у меня. — Сердце Гранта забилось быстрее. Он молчал. — Я обменяю ее на табличку.
Джексон на другом конце стойки закрыл трубку рукой и одними губами произнес:
— Тяни время.
— Ваш друг Бельциг украл табличку.
— Есть и вторая половина. — В голосе возникла опасная нотка. — Более важная. Вы украли ее из дома француза.
— Мы оставили ее в Греции.
Трубка зашипела:
— Ради спасения вашей подруги надеюсь все же, что это не так.
— Вам от таблички все равно никакого проку. Вы не сможете ее прочитать.
— Это мы сами решим, когда вы нам ее отдадите.
— Не могу.
В голосе Курчатова зазвенела сталь:
— Отдадите. Завтра в это же время мы встретимся с вами на пароме в Юскюдар.
[61]
Вы принесете табличку.
