Вместе они аккуратно вытащили из чрева контейнера четырнадцатидюймовый серебряный, с позолотой крест. С помощью баллончика с аэрозолем для очистки оптики Никос удалил пыль и положил крест на лист белого пенопласта.
— Он из сербской церкви в Косово, разграбленной солдатами АОК
[14]
. Сначала просили миллион восемьсот тысяч долларов. Мой агент сбил цену до ста двадцати пяти тысяч, на том и сошлись. Они понятия не имеют об истинной цене. Я, кстати, тоже.
— Выглядит роскошно, — прокомментировал египтянин.
Никос был более сдержан в своих оценках. Он делал пометки в блокнотике с отрывными страницами. На каждой поперечине креста с обеих сторон были двухмерные изображения святых в ранневизантийском стиле: примитивные, на грани комичного, с серебряными нимбами. Их фигуры выделялись на золотом фоне, выгравированные линии были заполнены черной эмалью. Исходя из особенностей отделки Никос определил возраст креста: приблизительно 300-й год нашей эры. Особого впечатления крест на него не произвел.
— Будем надеяться, что начинка как минимум на пару веков старше, — сказал он.
В отличие от большинства других артефактов, у этого отсутствовало крохотное оконце, открывающее взору вложенную в него реликвию. Египтянин взвесил крест в руках, и ему показалось, что тот абсолютно полый.
— А что, если внутри пусто? — спросил он.
Никос положил карандаш на стол.
— Тогда мы приступим к обеду гораздо раньше, — весело ответил он и развернул к кресту штатив с увеличительной линзой.
— Ну-ка, — обратился к реликвии Никос, — покажи нам, где вход в твой лабиринт?
Он повернул крест несколько раз. На тыльной стороне, в самой середине, красовалось багровое восковое пятно с оттиском епископской печати. Никосу она показалась незнакомой. Маленьким фотоаппаратом он сделал несколько снимков, затем по кусочкам сковырнул воск. Поверхность под ним оказалась сплошной.
— Никогда не знаешь, где сыщется дверь, — проговорил он. — Зачастую хранилище крепится на петлях сбоку или сверху, иногда в поверхность встроена потайная крышка или в тыльной части делается наглухо закрытая полость. Но некоторые бывают особенно замысловатыми. Умельцы в давние времена мастерили настоящие клетки-головоломки.
Вооружившись инструментами ювелира, Никос обследовал крест, касаясь его в различных местах. Он нажимал на драгоценные камни, усеивавшие крест спереди, словно на кнопочки дверных звонков.
— Едва ли не все старинные хранилища имеют скрытые замочки, тайники, даже ложные капсулы, — объяснял он. — У меня был горький опыт. Моя неуклюжесть погубила несколько древнейших реликвий. Здесь главное — иметь терпение и размышлять, как создатель головоломки. Это игра. Он против нас.
Никос поднял глаза на египтянина:
— Хочешь? Попробуй, найди задвижку, наборный диск или точку нажатия.
Египтянин с радостью согласился.
— А вдруг сломаю?
— Значит, и я наверняка сломал бы. Ты же хирург, а я всего лишь старый моряк.
Египтянин взял стоматологический зонд и иглу для анатомического препарирования и склонился над лупой. Он увидел на аметисте в центре вертикальной поперечины креста едва заметный налет ржавчины по краям, совсем не похожий на свинцовый припой, чуть проступавший вокруг других самоцветов.
— Что ты скажешь об этом? — спросил он.
Никос вгляделся из-за его плеча:
— Ты гений. Похоже, там что-то есть.
— Ну, тогда принимайся за дело.
— Почему, это твое открытие.
Египтянин обрадовался. Он буквально упивался расследованием и, приступая к разгадке реликвария, ощущал себя шахматистом. Он снял чешуйки ржавчины. Очевидно, под аметистом находится какой-то железный механизм. Он осторожно нажал на камень — ничего не произошло.
— Может, я что-то не так делаю?
— Кто ж его знает? Эти «коробки» бывают такими хитрыми. Некоторые внутри напоминают сложные устройства. Продолжай.
— Отлично, — выдохнул египтянин.
Ювелирным инструментом он хотел поддеть фиолетовый камень, но тот сидел прочно. Египтянин сдался. Он никогда не простит себе, если повредит сокровище друга.
— Лучше ты, — попросил он. — Пожалуйста.
— Давай вместе, — сказал Никос.
Он взял шприц, заправленный графитовой смазкой, и ловко заключил аметист в кольцо из черных капелек. Дожидаясь, пока смазка медленно просочится в заржавленный механизм, Никос продолжил рассказ:
— Ты, наверное, знаешь: иудеи, как и протестанты, решительно отрицают все, что касается священных реликвий. Но в Книге Царств Ветхого Завета описывается чудесное воскрешение мертвого воина, после того как его тела коснулись кости пророка Елисея. Древние израильтяне приписывали чудесные силы своим умершим святым — пророкам — еще за столетия до рождения Иисуса. Это навело меня на кое-какие мысли.
Он умолк и затем предложил:
— Попробуй снова.
Египтянин приложил кончик стоматологического зонда к шероховатости на поверхности камня. Чуть надавил — никакого эффекта. Никос вновь взял шприц и окружил камень еще одним кольцом смазки.
— Искусство — суть подражание. — Он показал на картины на стене. — Кунс подражает Рубенсу, который, в свою очередь, — более ранним художникам. «Погребальное» искусство не стало исключением. Я пришел к выводу, что ранних христиан создавать такие вот миниатюрные гробницы вынуждала среда обитания. Они жили во времена Римской империи. Умельцев из десятков стран забирали в Рим. Из твоей страны, кстати, тоже. Их древние навыки распространялись в тех самых краях, где христиане подвергались гонениям.
Египтянин коснулся креста.
— Думаешь, его изготовил один из моих предков? — спросил он, пораженный этой идеей.
— Ну, не обязательно именно этот крест, — ответил Никос. — Но от кого-то же христиане научились мастерить «клетки-головоломки». У некоего умельца высочайшей квалификации в отмирающем искусстве консервации мертвых. Это объясняет, отчего некоторые из самых ранних реликвариев так сложны. Как «мины-ловушки» в ваших гробницах и пирамидах, они препятствуют непрошеным гостям.
Египтянин взглянул на Никоса.
— Боюсь, мы позабыли секреты нашего искусства, — сказал он. — Твоя головоломка мне не по зубам.
Никос улыбнулся. Перевернув карандаш тупым концом вниз, он пристукнул по аметисту. Розовый ластик ударил прямо в его центр. Камень чуть просел в оправе, внутри щелкнул металл. В верхушке креста отскочила маленькая крышка.
— Получилось, — сказал Никос.
Они напоминали двух мальчишек, колдующих над моделью самолета, только они не созидали, а разрушали. Ни тот ни другой не обращал внимания на темноту, медленно обволакивающую гомеровское море цвета темно-красного вина. Поставив крест вертикально, они сняли крышку и посветили внутрь. На донышке оловянной полости виднелась замочная скважина.
