— Какой там ордовик! — ревел Мейпс. — Настоящий кембрий! Причем ранний! Посмотри вон на тот камень. Черт, даже, наверное, поздний докембрий.
Окаменелости вились, переплетались, тянулись по стенам, словно узоры по многомильному гобелену. Потом они исчезли.
В три утра поезд приблизился к месту, где когда-то случилось побоище. По виду могло показаться, что здесь произошла автомобильная катастрофа.
Сначала все увидели длинную царапину на левой стороне, там, где какой-то транспорт ударился о камень. Потом машина, видимо, отлетела к правой стене, оставив выбоину, потом обратно к левой и опять к правой. Кто-то потерял управление.
Дальше пошли более загадочные и зловещие знаки.
Вывороченные из стены камни вперемешку с битыми стеклами от налобных фонарей, исковерканный кусок толстой стальной сетки.
Царапины и выбоины продолжались — и слева, и справа. Через несколько миль они кончились. Все, что осталось от бешеной езды, — груда металла. Разбитый, исковерканный экскаватор.
Поезд прошел мимо. На стенах виднелись борозды и подпалины. В Африке Али бывала в военных зонах и теперь узнала повреждения от взрывов.
На повороте белели два католических креста, установленных в вырезанных в стене нишах. Рядом к скале были прибиты клочья шерсти, какие-то лоскуты, звериные кости. Лоскуты, догадалась Али, — куски шкуры. С кого-то снятой кожи. Оставили здесь на память.
Потом несколько миль проехали молча. Вот оно — обиталище легенд о жестоких сражениях с нечистой силой — у них перед глазами, непридуманное, избранное самим роком. Это не телерепортаж, который можно выключить в любой момент. И не поэтический ад, описанный в книге, которую можно убрать на полку. Это настоящий мир, в котором они живут.
Потом Али уснула. Когда она проснулась, туннель все еще плыл мимо. Стены его стали уже не такими ровными. Появились трещины. Потолок был испещрен разломами. Потайными чуланами мелькали расселины. Али увидела картонную вывеску: «УОТТС ГОЛД, ЛИМИТЕД». Стрелка указывала на ответвление, уходившее во тьму. Через несколько миль в стене появилась новая брешь — Али заглянула в неровный коридор и успела заметить убегающий ряд огней. На вывеске значилось: «Блоквик, заявка на территорию. Осторожно, злая собака!»
Отсюда и дальше примерно через каждую милю от основной дороги ответвлялись коридоры — помеченные то как лагерь, то как заявки на участки для разработки — короткие неприветливые надписи. Некоторые коридоры были освещены до самого конца маленькими лампочками. Другие — темные, словно заброшенные шахты. Что за люди отдали себя этим далеким глубинам? Уэллс верно предсказал будущее — подземный мир населен не демонами, а работягами.
Близость поселения Али почувствовала задолго до прибытия. В смоге смешались запахи бензина, нечистот, пороха и пыли. Глаза начали слезиться. Воздух стал тяжелым, потом просто вонючим. Было пять утра.
Туннель расширился и вывел к шахте, пропитанной зловонием. Над ней возвышались ярко-голубые утесы, освещаемые — не по-военному — всего несколькими прожекторами. В остальном пункт Z-3, известный также под местным названием Эсперанса, освещался слабо. Бремя тьмы было слишком тяжким, и, чтобы его преодолеть, отпускаемого Наской электричества явно не хватало. Несмотря на симпатичные утесы а-ля Матисс, перспектива жить здесь целый год не привлекала.
— Так «Гелиос» построил здесь научную базу? — спросил один из спутников Али. — Чего ради?
— Я ждал чего-то более современного, — согласился другой. — А тут, похоже, о канализации и не слыхивали.
Поезд вплыл через проем в блестящем шипастом заграждении из колючей проволоки. Казалось, оно выстроено из детских пружинок-слинки, острых, как ножи. Одна проволока-гармошка громоздилась на другую. Местами их высота достигала двадцати футов. Колючая проволока занимала больше места, чем само поселение, состоящее из кучки палаток на небольших площадках, ступеньками уходящих вниз.
Поезд затормозил у гряды, дальний конец которой исчезал в пропасти. Далеко впереди с наружной стороны ограждения висел высохший труп. Его оскал казался почти радостным.
— Хейдл, — заметил кто-то. — Наверное, напал на лагерь.
Все вытянули шеи, стараясь рассмотреть висящего. Тряпки, болтавшиеся на трупе, оказались клочками военной формы США. Этот солдат пытался перелезть через проволоку. Видно, за ним кто-то гнался.
Рельсы уходили в бункер, ощетинившийся электрическими пушками. Его назначение сомнений не вызывало. Если на лагерь нападут, люди смогут здесь укрыться. Поезд — последняя надежда спастись.
Неопрятный местный житель в брезентовых штанах что-то записывал на клочке бумаги. Если бы не стальные зубы — ни дать ни взять деревенщина из вестерна.
— Как жизнь? — крикнул ему сосед Али.
Тот в ответ плюнул.
Поезд вошел в бункер и остановился. Тут же на него набросилась толпа босоногих грузчиков. Они казались какими-то вырожденцами, в которых едва можно было узнать современных людей. Мускулы как у Тайсона, брови как у Линкольна, высокие скулы, гортанная речь. Но главное — странный мускусный запах. У многих из тел торчали странные костистые выросты.
Некоторые обмотали головы кусками мешковины, чтобы защитить глаза от освещения, даже такого тусклого. Пока Али и все остальные выбирались на платформу, грузчики сняли крепления и разгрузили ящики, весившие сотни футов.
Али удивила такая невероятная мощь и уродство. Некоторые из них заметили ее внимание и заулыбались.
Али шла вдоль вагонов, пробираясь между ящиками, коробками и землеройным оборудованием. Остальные уже собрались на площадке, повисшей над краем огромной пропасти. По краю шло каменное ограждение — как у Большого каньона в Йосемитском парке. Только вдоль стены вместо наблюдательных приборов стояли пушки и пулеметы. Далеко внизу Али увидела дорожку, которая вилась вдоль каменной гряды, уходя в темную глубину.
Местные жители уже смешались с прибывшими. Они не мылись много месяцев, а может, лет. Заплаты на заскорузлой одежде казались не пришитыми, а припаянными. Смотрели они глазами шахтеров — белоснежные белки на черных лицах. Эти люди показались Али не совсем нормальными — как животные в неволе. Рукоятки винтовок и мачете были гладкими от частого употребления.
Мужчина голодного вида со свежевыскобленными щеками произнес от имени местных жителей приветственную речь. Наверное, мэр, решила Али. Гордо указуя на голубые утесы, он разразился краткой историей Эсперансы, рассказал о первых людях, поселившихся тут четыре года назад, о «пришествии» железной дороги год спустя, о том, как «больше двух лет назад» местное ополчение отразило атаку хейдлов, как позже были обнаружены залежи золота, платины и иридия. Потом он начал описывать перспективы «города» на будущее: строительство небоскребов с фасадами из голубых утесов и атомной электростанции, круглосуточное освещение всей территории, профессиональная служба безопасности, еще один туннель для второй железнодорожной ветки и в один прекрасный день, возможно, даже собственный подъемник.
