Вскоре на стенах остались лишь стройные ряды «N». Глиф словно дразнил Али. Казалось, это что-то знакомое. Она склонила голову набок. Глиф стал на место.
— Это алеф.
Грегорио поднялся к ней.
— Видишь? — Пальцем Али начертила современную букву «алеф» рядом с вырезанным на стене символом. — Первая буква семитского алфавита, непроизносимая. Но этот знак старше минимум на десять тысяч лет. — Али оглянулась. Буквы спиралью уходили вверх. — Какая красота!
Грегорио беспомощно молчал.
— Это символ молчания. Смотри, как молчание по мере подъема постепенно превращается в слова.
— Похоже.
Ее интуиция поразила Грегорио.
— Другого объяснения быть не может.
Она права. Али чувствовала это.
— Интересно, глубоко ли ведет ход? — спросил Грегорио.
— Если он соединяется с системой туннелей — в чем я не сомневаюсь, — то ты нашел новую точку входа. Можешь добавить свое имя к списку первооткрывателей. Когда-то их было мало. А теперь пруд пруди — как покорителей Эвереста.
— Нужно идти дальше, — сказал Грегорио. Он уже попался на крючок.
— Что будем делать, когда сядет аккумулятор? Кроме того, на обед у меня только плитка «Луна». Ах да, еще бутылочка обезболивающего. — О приливах жара, которых опасалась, Али предпочла не говорить. — А у тебя? Комплект оборудования для спуска?
— Там найдется все, — ответил Грегорио. — Ты сама говорила.
— Найдется, но только для тех, кто знает бездну.
— Тогда веди. — Он протянул ей фонарь. — Это твоя территория.
— Все не так просто.
На самом деле спускаться не труднее, чем дышать. Возвращаться на поверхность — расставаться с преисподней и всеми ее тайнами — вот настоящее испытание.
— Перед нами дорога. Наша дорога. Подумай, Александра, что мы можем там найти.
— В другой раз.
— Хотя бы еще немного.
Далеко идти не пришлось.
Грегорио первым заметил тело. Замер на месте и перекрестился. Али обошла его и опустилась на колени.
Мертвец — скорее скелет, чем мумия — лежал у основания грубой каменной колонны. На нем был толстый вязаный свитер и форменные брюки.
— Бедняга Джонс, — пробормотала Али.
Сомнений быть не могло. Это парень из береговой охраны, их предполагаемый Орфей. Спустился на четверть мили и прилег вздремнуть. Может, умер, грезя о мертвой возлюбленной.
Грегорио снял куртку и прикрыл то, что осталось от лица Джонса. Затем выпрямился и удивленно присвистнул.
— А это что за штука?
Али проследила за его взглядом и направила луч фонаря на верхнюю часть колонны.
— Минотавр?
Перед ними громоздилась статуя высотой в два этажа — гротесковая с точки зрения классического искусства, получеловек-полузверь. Монстра вырезали из скрученной каменной колонны. От самого основания вверх поднимались спирали гранитных прожилок, похожих на веревки. Скульпторы начали работу с брюха чудовища, оставив грубые сколы и отметины, но по мере подъема удары долота становились все точнее. В сущности, мастера лишь частично освободили человека-быка из каменного плена. Отполированными были только рога.
— Вот кто убил детей, — сказала Али.
— Сказочный монстр? — Грегорио обогнул колонны, словно мотылек.
— Тут присутствует алеф, — пояснила она. — Все сходится. Алеф и голова быка.
— О чем ты? Что за голова быка?
— Ох, кузнечик, — вздохнула Али. Эта одна из шуток, понятных только им, мудрому учителю и стажеру. Кончиками пальцев она начертила на стене эволюцию символа. — Финикийцы рисовали его с рогами.
— Вот голова, а вот рога. Потом рога превратились в ноги — один сдвинулся сюда, а другой туда.
Явно взволнованная, она торопилась поделиться своими мыслями.
— Алеф — прообраз первой буквы нашего алфавита, воплощение договора с силами природы. Это основа письменного языка, животное, превратившееся в символ, который, в свою очередь, стал буквой. Скромной буквой. Могущественной буквой. Начертанная на голове голема, эта буква оживила его. Ты знаешь, что алеф — первая буква мистического имени Бога в библейской книге Исхода? Иегова. Сущий. «Я есмь Сущий».
— Да, Александра. Но это не голем. И не Бог. Чудовище.
— Должно быть, это их бог, — предположила Али. Из полуоткрытого рта чудовища вырывался безмолвный рев, ставший языком. — Алеф сотворил плоть. Или камень. — Она произнесла одно слово на щелкающем языке хейдлов. Оно означало «старше-чем-старый». «Их бог, наш дьявол».
Благодаря случайному совпадению, всплывшему в памяти голосу дочери, Али как будто переместилась во времени на двадцать тысяч лет назад. Давным-давно простая буква алфавита жила в этих темных пещерах в виде культа некоего чудовища. Нет, вдруг поняла она, культ не умер много тысячелетий назад.
— Я уже видела этот символ. Чуть отличающийся по форме и заросший рубцовой тканью.
— Рубцовой тканью?
— Хейдлы вырезали его на Айке, когда взяли в плен. — Улыбка сползла с лица Грегорио. Опять Айк. Хотя он, скорее всего, мертв. Как бедняга Джонс. — На пояснице, — прибавила Али. — Тавро хозяина, говорил Айк.
— Он принадлежал вот этому чудовищу?
Грегорио махнул рукой в сторону каменной колонны, словно хотел опрокинуть ее. Статуя осталась неподвижной. Казалось, монстр держит землю на своих плечах.
— Айк не имел представления, кто его хозяин и что означает этот символ. Не такой, как клейма других рабов. И это тревожило Айка, не давало покоя. Он вспоминал, что чувствовал себя сиротой, не знающим имени отца. Мне кажется, именно поэтому Айк оставил нас. — «Нас»: ее, Мэгги и всех собратьев-людей.
Еще до рождения дочери, даже до того, как Али выбрала ей имя, Айк исчез — оставив дочь без отца, вернулся в подземный мир, чтобы узнать имя отца, который не был ему отцом.
Али и Грегорио молчали. Из темноты доносился стук падающих капель. Без него здесь было бы тихо, как в склепе.
Али посветила фонарем в туннель. Извиваясь, он уходил глубже.
— Пора идти. Остальные будут волноваться, куда мы пропали.
Грегорио вдруг озаботился ее репутацией.
— Да, идем. Нужно рассказать им о туннеле. — Он посмотрел на мумию. — А с ним что делать?
— Сообщим властям. А пока у бедного Джонса есть собственный склеп.
