В его поведении было что-то от животного мира: спокойствие рептилии, твердость взгляда, как у птиц, неподвижность богомола. Ни единого шрама или отметины на коже, что очень странно в этом жестоком мире. Загадочное лицо — оно так же отличалось от человеческого, как человеческое от обезьяньего. Жидкие усики, как у подростка. Но синяя радужная оболочка практически выцвела. Он красив той красотой, которая подходит для любого возраста и любой эпохи.
И где всем известные признаки монстра?
Словно прочтя ее мысли, он похлопал себя по голове.
— Рогов нет. — Он заглянул себе за спину. Потом опустил взгляд на ноги. — Крыльев тоже. И раздвоенных копыт. — Потом сложил руки на груди. — Так что с этим покончено.
Али вдруг подумала, что если легенды не врут, если это действительно мятежный ангел, отправленный в ссылку, то она практически видит перед собой лицо Бога. Облик мысли, облик первой названной мысли. Перед ней сидит, закинув ногу на ногу, первое Слово — Слово, сотворившее плоть.
Она отбросила эту мысль. Абсурд, каприз воображения, искушение вроде того сна, который ждет, чтобы унести ее к цветам вишни. И все же…
— Как мне тебя называть? — спросила Али.
Ей требовалось имя. Его настоящее имя. И это не просто тщеславие лингвиста. Слова обладают властью. Слова способны управлять империями: свидетельством тому могут служить цезарь, фараон или мистер вице-президент. Какое имя он назовет? То, которым назвал себя сам, или то, которое ему дали другие? И кто дал — поклонники или жертвы? Еще одну возможность — единственную — она отвергла. «Бог?» Нет, невозможно.
— Зови меня… — он выдержал паузу. — Измаил.
Потом улыбнулся. Это была шутка, но не только. Али вправе как угодно интерпретировать его слова.
Проверяет.
Измаил, подумала Али. Отверженный сын. Странник в пустыне и отец незаконнорожденных рас. Оставшийся в живых. Все это позаимствовано из Библии, а концовка из Мелвилла. Она поняла. Одно-единственное имя дало ей ответы на многочисленные вопросы, которые теперь нет нужды задавать.
И тут же появилась другая мысль. А вдруг эта ссылка на Библию означает нечто большее? Что, если в незапамятные времена он сочинил историю про Измаила как аллегорию собственной судьбы? Библия написана Зверем? Потрясающе, подумала она. И нелепо.
— Когда-то я знала человека, который делал безумные заявления, — сказала Али. — Ему удалось убедить нас, что он… — какое же имя назвать… Вельзевул, Старше-чем-старый, Питар, Тень Бога? Нет, нет, нет, — неуязвим, — закончила она. — А оказался обыкновенным человеком. Его застрелили. Я сама видела.
Значит, проверка? Тогда и она проверит его.
— Должно быть, Томас. Один из моих мучеников. Кстати, не первый иезуит, которого я использовал. Считай его моим тайным агентом. Я взял святого отца под свое крыло почти сто лет назад, долго обучал его, а потом отправил назад, в мир, чтобы он стер мои следы. Именно Томас рассказал мне о тебе. Я надеялся, что ему удастся, если можно так выразиться, убрать меня со сцены и вновь спрятать среди мифов.
— К чему волноваться из-за мифов. — Али разговаривала с ним так, словно он действительно был тем, кем мог быть. — Мы все равно перестали верить в твою реальность.
— Я надеялся, что вы совсем забудете обо мне. Современный мир так увлечен собой. Но потом благодаря моим бедным, голодным дикарям вы наткнулись на входы в этот мир. И вдруг выяснилось, что если ад реален, то я тоже реален. А значит, я неизбежно становился врагом для наемных убийц, экзорцистов и мускулистых христиан, которые спускались сюда, охотились на меня, загрязняли мою воду, нарушали мир. — Он умолк. — Поэтому я устроил так, что меня — или моего иезуита — убили в присутствии свидетелей. На твоих глазах, если быть точным.
— Моих?
— Неужели ты думаешь, что твое присутствие при смерти Томаса случайно? Томас был организованным и очень скрупулезным человеком. В точности следовал моим инструкциям.
— Но почему я?
— Любовь, — просто ответил он.
Слово полетело в нее. Как роза. Или пуля. Али изумленно смотрела на него.
— И освобождение, — прибавил он.
— Освобождение?
Он похлопал себя по голове.
— Вот она, тюрьма. Теперь я точно знаю. Не каменные стены вокруг нас. Здесь, все здесь. Я хозяин своей свободы. Но мне нужна помощь. Подсказка. Некое воспоминание о будущем. У кого-то — возможно, лингвиста вроде тебя — есть ключ. Волшебное слово. Что-то вроде: «Сезам, откройся». Чтобы отпереть мою дверь.
Али не знала, как понимать этот безумный разговор. Какая тюрьма? Какая дверь?
— Волшебных слов не существует, — сказала она.
— Сначала ты утратила веру в Бога, а теперь веру в слова? Зачем ты спустилась сюда, сестра?
Он застал ее врасплох. Действительно, пора вспомнить.
— Дети, — ответила Али. — Я пришла, чтобы найти детей.
— Агнцы в пустыне. Разве это не относится ко всем нам?
— Они здесь?
— Они мои.
Али вспомнила о детях из ледникового периода, чьи кости были сложены у холма с алефом. Как давно он забирает себе детей?
— Позволь мне их увидеть.
Али попыталась встать. И едва не лишилась чувств. Неужели у нее еще и ноги сломаны?
— Отдохни. — Он — наполовину обезьяна, наполовину Бог — побрел прочь, тяжело ступая по песку. — Мы станцуем с тобой в другой раз.
ДОКУМЕНТЫ
НАЦИОНАЛЬНАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ
В случае ядерного нападения:
1. Немедленно укройтесь в помещении. Спуститесь как можно ниже.
2. Спуститесь в подвал. Если сообщение застало вас на открытой местности, ищите подземные помещения, такие как шахты лифта, лестницы, метро, шахты, пещеры и канализационные системы.
3. Избегайте верхних этажей жилых домов и общественных зданий. Закройте окна и двери, выключите все кондиционеры, нагреватели и системы вентиляции.
4. Оставайтесь на месте, смотрите телевизор, слушайте радио или подключитесь к Интернету, чтобы не пропустить официальные сообщения.
5. Вы должны понимать, что в случае опасности вам могут предложить «укрыться на месте» или эвакуироваться.
При распределении лекарственных препаратов и вакцин слушайте информацию о признаках и симптомах заболеваний, а также о том, куда обращаться за медицинской помощью в случае болезни. Если вы заболели, немедленно обращайтесь за медицинской помощью.
36
Убежище напомнило Ребекке о торте на последнем дне рождения Сэм, роскошном сооружении из мороженого от «Дэйри куин». Джейк поставил его не в морозилку, а просто в холодильник, и когда торт достали, прямоугольные края оплыли, а свечи опрокинулись.
