Мы покинули кусты и направились в сторону нашего двора,
мальчишки как воды в рот набрали и вообще выглядели пришибленными. Я тоже к
продолжению диалога не стремилась, меня одолевали мрачные мысли, потому что
Сеньке совершенно нечего было делать в кустах. И если он там все-таки оказался,
причина была той же, что и у меня: он хотел взглянуть на дом, где живет Зюзя.
Оперативность, с которой он узнал его адрес, внушала уважение. Спрашивается:
зачем Сеньке адрес? Ответ напрашивался сам: мой племянник не оставил мысли
вернуть фотографию, а если так, зная характер членов нашей семьи, можно смело
предположить, что неприятности на этом не кончатся. Точнее, настоящие
неприятности только-только начинаются. Одно дело дворовая шпана во главе с
Упырем, и совсем другое — какой-то наркоман, да еще, по непроверенным данным,
имеющий отношение к господину Шмелеву, который славился в нашем районе не
только большими возможностями, но и крутым нравом. В общем, было от чего впасть
в отчаяние, потому, подходя к родному подъезду, я уже мысленно набросала текст
телеграммы, которую пошлю сестре, а вслед за телеграммой и племянника, причем
ближайшим рейсом. Возле дверей квартиры мы малость замешкались, Чугунок нырнул
мне под руку, когда я отпирала замок, я хотела было его шугнуть, но вовремя
вспомнила, что он скорее всего голодный, и буркнула:
— Входите.
Мы вошли, разместились в кухне и даже пообедали в молчании,
которое сильно смахивало на гробовое. Чугунок уписывал обед за обе щеки и
старательно прятал от меня глаза, а я не выдержала и спросила:
— Про Зюзю ты Сеньке рассказал? — Мальчишка
возмущенно затряс головой и при этом так выпучил глаза, что я за них начала
беспокоиться: как бы не лопнули, но вдруг он сник, шмыгнул носом и кивнул
обреченно. — А сам от кого узнал?
— Ты ж сама про Зюзю спрашивала. Догадаться нетрудно. А
еще я слышал, как Упырь с пацанами болтал, Зюзя этот так разволновался, когда
тачку увидел, аж руки затряслись. Соображаешь?
— Соображаю. У Зюзи руки дрожат совершенно по другой
причине. Ну и что ты собираешься делать? — накинулась я на Сеньку, тот
тоже вытаращил глаза и ответил торопливо:
— Ничего.
— Правильно, — согласилась я, — потому что я
тебя к родителям отправляю.
— Дарья! — Голос его сорвался, а на глазах
появились слезы, такого я даже не ожидала и растерялась, а Чугунок, косясь на
Сеньку, пробормотал жалобно:
— За что?
— За то, что у Зюзиного дома околачивался.
— Я только хотел подойти и спросить про фотографию. Она
ведь ему не нужна, номер машины можно переписать на бумажку…
— Если фотография ему не нужна, он ее давно выбросил.
— Ага, — кивнул Сенька.
— Что «ага»? — рявкнула я.
— Выбросил и выбросил, — племянник пожал плечами,
а я мысленно чертыхнулась. — Не отправляй меня, ладно? — жалобно
попросил Сенька, а я опять рявкнула:
— Марш в свою комнату, и чтоб носа оттуда не показывал.
А ты вымойся наконец, — накинулась я на несчастного Чугунка, который при
этих словах заметно побледнел. — Сенька, найди ему какую-нибудь подходящую
одежду.
Оба мгновенно покинули кухню и растворились в полумраке
коридора, а я принялась мыть посуду, опять же мысленно ругаясь на чем свет
стоит. Мало мне Упыря, теперь только и следи за тем, чтоб Сенька не попал в
историю. Надо брать отпуск и увозить его куда-нибудь. Например, в Анапу. Мне
давно следует отдохнуть, Анапа самое подходящее место. Только-только я почти
согласилась с тем, что мысль эта настолько удачная, что решает все мои
проблемы, как другая гениальная идея угнездилась в моем мозгу. А ведь Сенька не
так уж и не прав, почему бы не подойти к этому Зюзе, не объяснить, в чем дело,
и не попросить вернуть фотографию, если она все еще находится у него. Простота
решения произвела на меня магическое действие, я заулыбалась и, вытерев руки,
свистнула в окно Кузе. Послушала под дверью Сенькиной комнаты, убедилась, что
мальчишки смотрят телевизор, и на цыпочках покинула квартиру.
Кузя ждал меня возле подъезда.
— Дело есть, — сообщила я, и мы направились к
Зюзиной «малосемейке».
Дверь балкона в его квартире была распахнута настежь, а так
как жил Зюзя на первом этаже, это обстоятельство позволяло надеяться, что
хозяин дома. Я посмотрела на Кузю, пытаясь решить: стоит ли взять его с собой
или ему лучше ждать возле подъезда. Кузя сам решил эту проблему, наотрез
отказавшись остаться один.
— Идем, — кивнула я, подумав при этом, что, когда
имеешь дело с наркоманом, некоторые меры предосторожности не помешают.
Мы подошли к двери с цифрой 15, и я нажала кнопку звонка.
Ничего не произошло. Потоптавшись на месте и переглянувшись с Кузей, я
попробовала еще раз. Открытая балконная дверь придала мне настойчивости, и я,
нажав кнопку звонка, не отпускала ее с полминуты. Затем услышала осторожные
шаги, кто-то, вне всякого сомнения, подкрался к двери с той стороны и сейчас
разглядывал меня в «глазок». В длинном узком коридоре царил полумрак, лампочки
отсутствовали, а коридорное окно в нескольких шагах от меня было заколочено
фанерой. Лучи солнца робко пробивались сквозь многочисленные дыры в ней, и
этого света как раз хватало на то, чтобы не свернуть шею, проходя по коридору.
Видит ли меня хозяин квартиры, и с уверенностью сказать не могла и потому громко
попросила:
— Откройте, пожалуйста.
Прошло еще полминуты, прежде чем щелкнул замок, дверь чуть
приоткрылась, и в тусклом свете лампы, горевшей в прихожей, я увидела бледное и
вроде бы заплаканное лицо, по крайней мере физиономия была мокрой, а глаза
красными. Парень шмыгнул носом, чихнул и, глядя на меня в крайнем недоумении,
спросил:
— Ты откуда?
— С улицы, — ответила я, теряясь в догадках, что
имел в виду парень. Он открыл дверь пошире, увидел Кузю, скромно сидящего рядом
со мной, и вроде бы растерялся.
— А это кто?
— Кузя, — охотно сообщила я и сочла нужным
добавить:
— Он не кусается.
— А-а… — Парень вздохнул и сказал:
— Ну ладно. — Он хотел было закрыть дверь, но я
этому воспрепятствовала, сунула ногу в щель и, глядя на хозяина квартиры со
счастливой улыбкой, порадовала его:
— Мне надо с вами поговорить.
Судя по всему, он здорово удивился, посмотрел на меня, потом
на Кузю, дважды чихнул и опять сказал:
— Ага.
