— Я тебе про кого рассказываю? Конечно, Зюзя. Я решила,
это он вернулся, а это ты. — Тут я подумала, что гениальные идеи,
посещавшие меня в тот день, сыграли с моим мозгом злую шутку: что-то в нем
перепугалось, оттого я и несу всякую чушь: к примеру, зачем вернувшемуся Зюзе
звонить в собственную дверь, если предполагается, что за ней никого нет? Это
открытие меня смутило, я приняла покаянный вид и отвела взгляд от честного лица
участкового. Не знаю, как у Андрюхи с гениальными мыслями, но соображал он в ту
минуту еще хуже, чем я, потому что совершенно неожиданно предположил:
— Может, мне его тогда здесь подождать?
— Подожди, — пожала я плечами, нахмурилась, косясь
на Сеньку, и спросила:
— А ты чего стоишь как пень? Марш домой. — Сенька
ломанулся к балконной двери, а я, всплеснув руками, вскрикнула:
— Куда ты? Выйди по-человечески.
Племянничек развернулся на пятках и, старательно обходя
участкового, пошел к двери. Ему оставалось не больше метра, когда он вдруг
замер и произнес:
— Давай поищем?
— Что?
— Ну, фотографию.
Я задумалась, взглянула на участкового, прикидывая, будет ли
обыск санкционированным, если проводится в присутствии участкового? Честно
скажу, вся эта история с фотографией к тому моменту так мне надоела, что я
решила махнуть рукой на все тонкости юриспруденции и в самом деле осмотреться.
Я обвела взглядом комнату, и тут Андрюха полез с вопросами:
— А куда ушел этот Зюзя?
— Откуда мне знать?
— Давно?
— Понятия не имею. Участковый вдруг забеспокоился:
— Как же так?
— Очень просто. Я пришла к нему, он меня отфутболил,
потом к нему явился какой-то тип, а я караулила возле дома. Он из него не
выходил, а когда я пришла опять, дверь не открыл. И я начала беспокоиться.
— И что? — спросил вконец растерявшийся
участковый.
— Говорю, я начала беспокоиться. И решила проверить.
— Ага…. значит, дверь была открыта, а хозяина
нет? — Андрюхины щеки слегка порозовели, так он обрадовался тому, что
начал хоть что-то понимать. Я поджала губы, вздохнула, но соврать не решилась:
— Дверь была заперта. А Зюзи нет. Ты сам в этом можешь
убедиться.
— А как же…
Я не стала ждать, когда он закончит, и молча ткнула пальцем
в распахнутую балконную дверь. Мы немного постояли, тараща глаза: я на балкон,
а Андрюха на мой палец, наконец участковый обрел дар речи и с легким заиканием
осведомился:
— Вы проникли в квартиру через балкон?
— Я проникла, — строго поправила я, но тут Сенька
все испортил:
— И я, — сказал он твердо. — Мы
вместе. — И добавил с намеком на панику:
— Потому что беспокоились за Зюзю.
Я представила лицо сестры, если до нее дойдет, что ее сын
под моим руководством вломился в чужую квартиру, где и был задержан участковым,
так сказать, на месте преступления, и у меня разом заныли все зубы.
— На кой черт ты сунулся в эту квартиру? —
простонала я. — Как ты вообще здесь оказался? — Конечно, выяснять
отношения сейчас было несколько неуместно, но ничего не поделаешь, такой уж у
меня характер. Сенька об этом хорошо знал, потому и начал поспешно объяснять:
— Ты ушла, и я пошел за тобой, потому что ясно стало,
что-то ты задумала. Чуяло мое сердце: к Зюзе направишься. Так и есть. А потом
ты через балкон махнула, я подождал — тебя нет, и я испугался… а вдруг тебя
схватили?
— Вдруг, вдруг, — прорычала я. — Если
испугался, в милицию надо звонить, а не лезть через балкон. Что я твоим
родителям говорить буду, скажи на милость?
Сенъка загрустил, а участковый вновь ожил:
— Так Зюзи в квартире не было, когда вы через балкон
влезли?
Я густо покраснела и кивнула.
— Только Сенька здесь ни при чем, так и запиши. Он за
меня испугался и полез. Спасатель. Вот олух, а если б и вправду…
— Я с Кузей, — торопливо сказал он. Я шагнула к
балкону, отдернула занавеску и в самом деле увидела Кузю, тот лежал
зажмурившись и чутко водил ушами, в остальном не подавая никаких признаков
жизни.
— С ума сойти, — не поверила я. — Как же он
на балкон забрался?
— Я его подсадил.
— Слушайте, — возмутился Андрюха, — а
хозяин-то где?
— Говорю, пропал, — разозлилась я. — Из дома
он не выходил, а здесь его нет.
— Нет, — согласился участковый. — А где он?
— Должно быть, у соседей, где ж еще?
— Тогда, может, мы уйдем отсюда? — всполошился
Андрюха. — А то он, чего доброго, застукав нас, милицию вызовет.
Мысль показалась мне довольно оригинальной, но спорить
желания не возникло, я свистнула Кузе, и мы гуськом во главе с участковым
зашагали к двери. Только я собралась вздохнуть с облегчением, что моя дурацкая
выходка со вторжением в чужую квартиру благополучно закончилась, как Кузя вдруг
громко залаял, поставив шерсть дыбом, и кинулся к шифоньеру.
— Ты что, спятил? — возмутилась я, но вместо того
чтобы ухватить Кузю за ошейник и вывести вон, подошла к этому чертовому
шифоньеру и повернула ключ. Зюзя сидел в шифоньере. Поначалу я даже
обрадовалась, потому что не люблю загадок. А тут все просто, никуда Зюзя не
уходил, а взял да и спрятался от нас. Но на смену одной загадке сразу же пришла
другая: как он смог сам себя запереть в шифоньере? Я не люблю понапрасну ломать
голову, потому, ухватив Зюзю за рубашку, сказала сурово:
— Вылазь.
И тут он такое выкинул… то есть он взял да и вывалился, а
мы, сгрудившись возле него, дружно взвыли, потому что стало ясно: запереться в
шифоньере Зюзя не мог. Он вообще ничего не мог, потому что… вот здесь
начиналось самое жуткое: как ни крути, а слово это произнести придется: Зюзя
был трупом. Самым настоящим, причем не нужен патологоанатом, чтобы сообразить,
что парня задушили: глаза неестественно выпучены, язык вывалился, а шею обвивает
тонкий шнур.
— Святые угодники, — пролепетала я.
За моей спиной что-то грохнуло, а Кузя заскулил. Я торопливо
обернулась, ожидая самого худшего, и, как говорится, чего ожидала, то и
получила: Кузя тряс головой, точно надеялся избавиться от наваждения, а у его
лап лежали Сенька и Андрюха, лица у обоих были белее мела, а глаза закрыты.
