— В каком смысле? — испугался Андрюха.
— В смысле как убиенного нашли?
— А-а… Ну… пришли, а собака залаяла — и к шифоньеру.
Дарья открыла, а там… Сами видите.
— Дарья — это вы? — обратился ко мне Родионов и
засверкал всеми зубами, впрочем, не так уж их и много у него осталось.
— Я. Агафонова Дарья Сергеевна. Документов при мне нет,
но если надо…
— Не надо… Вот что, Андрей, — вновь повернулся он
к участковому, — ты давай поподробней, зачем пришли, как вошли и так
далее…
— Пришли по воспитательной части, он у мальчишки
фотографию отобрал, да и вообще… неблагополучный, состоял на учете в
наркодиспансере, были сведения, что наркотой приторговывал, не то чтобы очень,
но… соседи жаловались на пьянки-гулянки. Вот мы и пришли.
— А Дарья Сергеевна как представитель общественности?
— Ее в нашем районе все знают, — почему-то
обиделся Андрюха. — И в работе с молодежью она оказывает большую помощь,
как директор спортивной школы…
— Стоп, — перебил Родионов, разворачиваясь ко
мне. — Это вы маньяка поймали? — Я тяжко вздохнула, кивком выразив
свое согласие. — Ясно. Пришли, что дальше?
— Дальше собака залаяла, а он из шифоньера вывалился.
— Дверь была открыта, входная, я имею в виду?
Андрюха посмотрел на меня с намеком на отчаяние, насупился,
а я решила, что самое время вмешаться мне, ясно, что участковый по большой
дружбе желает меня выгородить, то есть пытается весьма неумело соврать,
дескать, пришли мы вместе, и все такое… Честно говоря, связываться с милицией
мне страсть как не хотелось, но врать я не умею, а потому не люблю, и если мы
введем милицию в заблуждение, как я сообщу о Синем пиджаке? В том, что именно
он убийца, я почти не сомневалась, да мне одного взгляда было достаточно…
короче, личное личным, а общественное превыше, я должна помочь органам
изобличить преступника, а если мне хорошенько намылят шею за то, что я по чужим
балконам лазаю, так мне и надо, впредь наука.
Я вздохнула и заявила:
— Андрею дверь открыла я. А сама влезла через балкон.
— Да? — Родионов вроде бы заинтересовался.
— Да. Я пришла поговорить с Зюзей… то есть с
ним. — Я ткнула пальцем в направлении пола. — Мне нужна была
фотография, о ней я после расскажу, чтоб не сбиться. А он со мной говорить не
захотел. А когда мы шли по коридору, я и Кузя, навстречу попался тип, я
слышала, как Зюзя открыл ему дверь и спросил: «Это ты?» Мы вышли на улицу и
спрятались в кустах. Этот тип в синем кожаном пиджаке, которого мы в коридоре
встретили, минут через десять уехал на «Опеле», тоже синем, номер у меня в
кустах записан на всякий случай, а мы еще немного погуляли и опять пошли к
Зюзе, но он не открыл. Понимаете, из дома не выходил и дома его вроде нет. Это
подозрительно, правда?
— Наверное, — неопределенно пожал плечами
Родионов, хотя слушал меня внимательно.
— Ну и я залезла через балкон. В квартире пусто, я
подумала, может, Зюзя где-то у соседей, и испугалась, потому что одно дело
лезть в чужую квартиру, чтобы спасти человека, и совсем другое… В общем, вы
понимаете.
— Понимаю, — кивнул Родионов.
— А мой племянник, который меня выследил, испугался и
полез за мной вместе с Кузей, а тут как раз Андрей в дверь звонит. Мы ему все
объяснили, и он тоже решил, что Зюзя где-то у соседей, мы собрались уходить,
Кузя на шифоньер залаял, и оттуда вывалился труп. — Я вздохнула, глядя на
Родионова, и только тут заметила, что два его товарища смотрят на меня, открыв
рот.
— Она поймала маньяка. Помните, два года назад? —
сообщил он, по-моему, совершенно не к месту, парочка принялась улыбаться, а
один даже хихикнул. — А зачем вам Зюзя понадобился? — спросил
Родионов, и я рассказала про фотографию.
Дядька, тот, что постарше, улыбаться перестал и вдруг
заявил:
— Саша, посмотри-ка сюда.
Мне ничего смотреть не предлагали, но вы сами понимаете, что
я, конечно, не удержалась и тоже взглянула. Дядька разжал Зюзе кулак, и мы
увидели на его ладони клочок бумаги. Никакой дедукции не нужно было, чтобы сообразить:
это обрывок фотофафии, глянцевый, цветной…
Я вознамерилась упасть в обморок, но из этого ничего не
вышло, я просто стояла, открыв рот и пытаясь понять, во что мы с Сенькой
умудрились вляпаться.
— Когда вы видели этого Зюзю живым в последний раз, сколько
было времени? Черт, — скривился он, — как зовут этого Зюзю? —
Зюзин Альберт Егорович, — приподнявшись с дивана, сообщил Андрюха,
Родионов уставился на меня, а я сообразила, что меня скорее всего подозревают в
убийстве, и побледнела. Вот и поделом мне, нечего лазить по чужим балконам.
— Вы думаете, это я его убила? — не удержалась я.
— Не думаю. А это вы его убили?
— Нет, конечно. Я только хотела забрать фотографию.
— Ага. Так в котором часу это было?
— Что-то около двух. Я закончила мыть посуду в половине
второго, позвала Кузю, и мы пошли сюда. На все ушло минут пятнадцать, значит, с
Зюзей мы встретились примерно без пятнадцати или без десяти два. Разговаривали
минут пять, он соображал плохо…
— Все сходится, — кивнул дядька, который теперь не
сидел на корточках перед Зюзей, а курил, стоя у окна. — Уточнить время
можно после вскрытия, а сейчас могу сказать: убили парня примерно в два.
— Значит, его убил Синий, — пробормотала я. —
То-то мне его глаза не понравились.
Само собой, Родионов стал расспрашивать меня о Зюзином
госте, и я изо всех сил старалась припомнить, как он выглядит, но, кроме
паршивого взгляда, ничем не порадовала. В памяти осел синий кожаный пиджак, а
остальное: рост, вес, цвет волос, все как отрезало. Я даже заревела с досады и
тут вспомнила про номер «Опеля».
