Несмотря на то, что отец Сергей доводился жене бывшего
участкового племянником, он казался старше своей тетушки. Некогда темные волосы
его почти сплошь поседели и изрядно поредели. Батюшка не чурался мирских
слабостей и маскировал наметившуюся лысину, борода, тоже с проседью, должно
быть, была гордостью хозяина, такой ухоженной она выглядела. Роста отец Сергей
был среднего и средней комплекции, карие глаза смотрели весело, а сам батюшка
радостно улыбался нам. Мы начали улыбаться в ответ и вскоре сели пить чай,
разговор пошел непринужденный и легкий, чему способствовал тот факт, что
история наша отцу Сергею уже была известна и объяснять наше странное желание
пожить на кладбище не пришлось.
Петрович, выпив чашку чаю, засобирался домой, но,
собравшись, начал мяться у порога. Сообразив, в чем дело, я предложила:
— Давай я тебя до ворот провожу. — Сенька вроде бы
тоже хотел пойти со мной, но на крыльце передумал. До ворот мы добрались без происшествий,
простились, Петрович припустил к «Москвичу», а я, вспомнив наказ отца Сергея,
заперла калитку и направилась к дому.
Над церковью повисла луна и высыпали звезды. Я задрала
голову и немного постояла, туг что-то коснулось моих волос, с шумом рассекло
воздух, а я от неожиданности вскрикнула, медленно повернула голову и в
нескольких шагах от себя на высоком белом надгробие увидела что-то темное и…
страшное.
— Не может быть, — пробормотала я, закрывая глаза,
причем чего такого быть не может, я и сама толком не знала и напомнила себе,
что ни в какую чертовщину не верю. Приоткрыла один глаз, затем другой и
уставилась на надгробие: ничего. Совершенно ничего. Белое мраморное надгробие,
лунный свет, легкое покачивание ветвей над головой и… вновь что-то прошелестело
совсем рядом, а я выругалась:
— Это летучие мыши, — сказала я громко и от звука
собственного голоса малость приободрилась. — Летучие мыши всегда садятся
на белое. Их здесь, надо полагать, целые полчища. И никакой чертовщины… —
«Только дурак нечистого поминает ночью, да еще на кладбище», — пронеслось
в моей голове, я ускорила шаг, но очень скоро вновь замерла: в полночной тишине
отчетливо слышались шаги, кто-то шел следом за мной по тропинке. Я резко
повернулась: никого, постояла, прислушиваясь, и вскоре вновь услышала шаги, они
как будто удалялись, а я что есть силы припустила к дому, на ходу размышляя:
калитку я заперла, но здесь есть еще две калитки, и открыть их при желании
нетрудно. А может, они и вовсе не запираются? Кто угодно мог оказаться на
кладбище, например, чтобы напрямую выйти с площади Свободы на проспект Ленина.
В обход минут тридцать будет, а здесь… Я влетела в дом, заперла дверь и
отдышалась, после чего уже не торопясь вошла в кухню. Сенька и отец Сергей
мирно беседовали, сидя у окна.
— Вы, наверное, устали? — ласково спросил
хозяин. — Идемте, я покажу, где устроиться. Места у нас, слава богу,
хватает.
И действительно, с виду небольшой дом оказался довольно
просторным: сразу после кухни шла комната хозяина, затем небольшая спаленка с
полукруглым окном, которую я сразу же выбрала для себя, а дальше еще две
комнаты, в одну из них дверь была закрыта, в другую распахнута настежь. В
соседней комнате стоял диван, шифоньер, низкий столик и два кресла. Имелся даже
телевизор, что как-то не вязалось с кладбищем. Сенька решил обосноваться здесь.
Мы умылись, племянник ушел спать, пожелав нам спокойной ночи, я вымыла посуду и
тоже отправилась на покой, а отец Сергей остался в кухне с какой-то толстенной
книгой, должно быть, духовного содержания. Поглазев минут пять в окно, на то,
как в лунном свете блестят мраморные надгробия, я покачала головой и легла. Но
уснуть у меня не получилось: то ворона каркнет, то ветка стукнет, то луна
светит слишком ярко. Повертевшись с боку на бок, я решила попытаться найти
какую-нибудь книгу или газету, на худой конец, и занять себя чтением, раз уж:
мне не спится. Тут дверь в мою комнату приоткрылась, и Сенькин голос позвал:
— Дарья, ты спишь?
— Нет, — ответила я, садясь в постели, Сенька
прошмыгнул в комнату и сообщил виновато:
— Дарья, там кто-то ходит.
— Где?
— Под окном. Я выглянул, никого… А кто-то ходит.
— Ясно, — вздохнула я. — Тащи сюда постель,
устраивайся на полу.
Сенька исчез и вернулся через несколько минут, расстелил
постель, лег на правый бок и почти мгновенно уснул. Порадовавшись за него, я
тоже сомкнула глаза, Сенька сопел, а я улыбалась, присутствие племянника
успокаивало. Сквозь дрему я отчетливо услышала звук шагов прямо под окошком.
Человек, или кто бы там ни был, постоял немного, прошел еще несколько метров и
вновь замер. Я встала, распахнула окно и выглянула. Луна скрылась, и тьма была
такая, хоть глаз выколи, фонарь возле церкви горел, но свет сюда не доходил.
Так что совершенно напрасно я вскакивала с постели. Оставив окно открытым из
принципиальных соображений, я легла, настоятельно рекомендуя себе уснуть
немедленно. Мне это как будто удалось, но и во сне я видела надгробья, церковь,
белой свечкой устремленную в небо, и летучих мышей. Над самым моим ухом
захлопали крылья, и кто-то ворчливо произнес:
— Вот, дьявол… Господи, прости грешного раба твоего.
На этом мои ночные мучения не закончились. Прошло несколько
минут, в кустах где-то слева от дома зашуршало, затем раздался тяжкий вздох,
что-то со звоном разбилось, а мужской голос заявил досадливо:
— Ну и хрен с ней.
Я прислушалась и вскоре могла насладиться чьим-то пением.
Могучий бас громко вывел «Степь да степь кругом…», а я вздохнула с облегчением:
все ясно, никакой мистики, подвыпивший мужичок пробует свои силы в искусстве
вокала. С шумом распахнулось соседнее окно, и отец Сергей громко позвал:
— Данила, ты что ж вытворяешь, окаянная сила, есть у
тебя совесть в таком месте песни распевать, антихрист? — Окошко
захлопнулось, и стало тихо, как в могиле. Я хмыкнула и мгновенно уснула.
Разбудил меня легкий шорох, я открыла глаза: в окно светило
солнце, Сенька спал, разметавшись и сбив одеяло на пол, а возле окна стояла
бабка в белом платочке и с любопытством меня разглядывала.
— Здравствуйте, — сказала я.
— Доброе утречко, — ответила она и шмыгнула носом,
мгновенно став похожей на кикимору из сказки. — Долго спите. Уже
одиннадцать часов.
— Да? Вчера легли поздно.
— Вы отцу Сергею родственница?
— Да, родственница.
— А мальчишечка ваш?
— Племянник.
— Погостить приехали?
— Да.
— А я по хозяйству помогаю. И в доме… ну и в церкви,
конечно. Вас как звать-то?
— Дарья. Племянника Семен.
