Надо сказать, милиция в родном районе меня уважала. Дело в
том, что несколько лет назад я прославилась на весь город, поймав маньяка. Этот
самый маньяк терроризировал население в течение года. Когда нападению
подверглась шестая по счету девушка, многие предлагали ввести в городе
чрезвычайное положение. Население охватила настоящая паника, а милиция
буквально сбилась с ног. Неизвестно, как долго бы это продолжалось, если бы в
один из вечеров, возвращаясь со стадиона после обычной пробежки, я не
повстречалась с маньяком в том самом парке, который теперь облюбовал Упырь. Я
шла мимо фонтана, когда некто весьма зловеще зашептал, ухватив мою шею одной
рукой и приставив к груди нож другой: «3дравствуй, красавица», — после
чего я наглядно продемонстрировала, что художественная гимнастика — это не
только прыжки с ленточкой, но еще и хорошая физическая подготовка. В результате
маньяк был доставлен мною в районное отделение милиции связанный прыгалками. На
них я и вела его, чтоб не сбежал по дороге. Впрочем, попыток сбежать он даже не
предпринимал, загрустил, потом захихикал и стал симулировать сумасшествие, хотя
я его сразу предупредила: стараешься, мол, зря, по мне хоть смейся, хоть плачь,
но в милицию я тебя непременно определю! Маньяк, который, ко всеобщему
изумлению, оказался заслуженным работником искусств и руководителем хора
ветеранов при областном Дворце культуры, во всем покаялся, граждане вздохнули с
облегчением, а я удостоилась похвалы и хрустального сосуда неопределенного
назначения с дарственной надписью «Дарье Агафоновой от сотрудников УГРО
Октябрьского района». Сосуд был выставлен мною на самом видном месте в
гостиной. Доступ к нему был открыт (он стоял на специальной подставке), и
оттого сосуд часто пылился, я ежедневно натирала его до блеска, чтобы награда
выглядела достойно, и в конце концов буковки стерлись. Теперь, разглядывая его
на свет, прочитать при некоторой сноровке можно было два слова «…
Агафон…сотрудник…». Чтобы лишний раз себя не травмировать, я убрала сосуд в
шкаф и больше никому его не показывала. Боль об утраченной надписи внезапно
кольнула сердце, когда я пожимала руку новому участковому.
— Чего ж, в кабинет пойдем или, может, на свежем
воздухе? — спросил Петрович и маятно вздохнул, в роли пенсионера он
чувствовал себя неловко.
— Лучше здесь, — сказала я и устроилась на
скамейке.
— Ваша собака? — улыбаясь, спросил Андрей,
протянул к Кузе руку с намерением погладить его, но в последний момент
передумал.
— Он не кусается, — успокоила я. — Пес общий,
дворовый. А мы с ним друзья.
— Хорошая собачка, — осмелел участковый и погладил
Кузю. — Как звать?
— Кузя.
Петрович извлек из кармана спортивных штанов кусок сахара,
подул на него со всех сторон и сунул Кузе.
— На-ка сахарку. Вот ведь, псина, а сладкое любит,
точно дите малое.
— Я тоже сладкое люблю, — сказал Андрей и
смутился. Мы переглянулись с Петровичем и дружно вздохнули, а Андрей покраснел.
— Андрей Петрович, — с большим усердием покашляв
пару минут, начал бывший участковый, участливо косясь на нынешнего. —
Упырь вконец обнаглел. Вон и Дарья Сергеевна на него жалуется. Племянника ее
избил, отнял фотографию. Надо с ним что-то делать.
— Ага… — нерешительно кивнул Андрей и, покраснев еще
больше, спросил:
— А кто такой этот Упырь?
— Серега Клюквин, — подсказала я. — Весь
район от него стонет.
— Проведу беседу.
— Только что, — нахмурилась я, а Андрюха приоткрыл
рот, да так и замер, а мне пришлось пояснить:
— Беседу я с ним только что проводила. По-моему,
плевать ему на наши беседы.
— Плевать, — убежденно кивнул Петрович. —
Сажать его надо. — Взглянул на меня, нахмурился и заметил не без
злорадства:
— Еще три года назад…
— Ну, посадили бы его три года назад на пару
лет, — отмахнулась я, — он бы уже вышел и так же нервы трепал.
Дело-то не в этом.
— А в чем? — Петрович поскреб затылок и уставился
на меня с таким видом, точно ожидал услышать откровение свыше.
— В том, что обстановка в районе в целом
неблагоприятная.
— А… — Бывший участковый махнул рукой и скривился:
— Удивила.. Где она благоприятная, скажи на милость? Да
если хочешь знать, наш район по воспитательной части и раскрываемости на первом
месте. Краж у нас в два раза меньше, чем у соседей, ни одного изнасилования…
тьфу-тьфу, с тех пор, как ты своего маньяка поймала…
— Общего, — уточнила я.
— Да пес с ним… твой или общий, главное — избавились,
так что на район зря не наговаривай, а на вверенной мне территории… — Тут
Петрович глянул на спортивные штаны, в которые был облачен, отчаянно махнул
рукой и скис, а Андрей подал голос:
— А этот самый Клюквин…
— Этот самый Клюквин у меня дождется, — неожиданно
разозлилась я и даже для чего-то вскочила со скамьи, Кузя забеспокоился и
ненавязчиво тявкнул. — Мне на ваши показатели наплевать, когда у
племянника два глаза, и оба подбиты. Он мне вверен родителями, как вам
территория.
— Да, уважаемая Дарья Сергеевна, — покачал головой
Петрович. — Смотри, как заговорила. Пока Упырь другим покоя не давал, ты
все про воспитание твердила, а как пострадал родственник, так к милиции
претензии, сажайте, мол… Давай посадим. Дело нехитрое, стоит только захотеть.
На нем сейчас висит условный срок. Поймай на любой мелочи, да хоть на той же
дворовой драке, и загремит…
Я опустилась на скамейку, косясь на бывшего участкового;
конечно, он прав, оттого вдвойне обидно.
— Ну так что? — ядовито спросил он. — Сажаем?
Я посмотрела на него, на нового участкового, слабо
мерцавшего глазами и только этим отличавшегося от каменного болвана, что
украшал фонтан в нашем парке, и ответила:
— Я сама с ним разберусь.
— Беседовать будешь? — подсказал Петрович и ехидно
добавил:
— Ты ему лекцию о культуре поведения, а он Сеньке
твоему синяк.
— Никаких лекций, — отрезала я и кивнула Кузе.
— Дарья, — позвал Петрович вроде бы
испуганно. — Ты чего надумала?
— Чего надумала, дело мое, а ты за показателями
следи. — С этими словами я зашагала в сторону своего двора. Бывший
участковый ковылял следом.
