— Да ты спятила?
— Может быть. В таком месте, как это, спятить
немудрено. Вон Сенька уже Карамазовых читает, скажи, это нормально? Говорю
тебе: героин в гробу Турка. Вот помяни мое слово. А пока милиция дурака валяет,
очень может быть, что его оттуда переправят в другое место. Так что поторопись.
Сашка вскоре ушел, а я еще немного посидела на скамейке,
размышляя, затем отправилась в дом. Сенька перебрался в комнату по соседству, и
это тоже наводило на определенные мысли. Я, открыв окно настежь, лежала на
своей постели, чутко прислушиваясь, вместо того чтобы спать. Где-то ближе к
полуночи раздался тихий скрип, затем шаги. Кто-то открыл нашу калитку, а теперь
удалялся по асфальтовой дорожке. Не включая света, я быстро натянула джинсы и
заранее приготовленную черную футболку и вышла из комнаты. Заглянув к Сеньке, я
убедилась, что племянник крепко спит, свесив с кровати руку и лежа на животе,
вернулась к себе, постояла возле окна, по-прежнему не включая свет, затем села
на подоконник и бесшумно спрыгнула на землю. Тишина была, как… на кладбище. Слегка
пригнувшись, я направилась по тропинке в сторону церкви, то и дело
останавливаясь и прислушиваясь. Очень скоро к биению моего сердца прибавился
еще один звук: кто-то так же, как и я, осторожно шел по дорожке, то замирая, то
вновь начиная двигаться. Сообразив, что этот кто-то может меня услышать, я
сошла с асфальта и, обнаружив тропинку между могил, направилась по ней. Вот так
мы и продвигались, не видя друг друга. Любопытство прямо-таки распирало меня.
Мы как раз достигли места, куда доходил свет фонаря возле церкви, темная тень
отделилась от ближайшей ограды, и я увидела высокого широкоплечего мужчину.
Стараясь держаться в тени, он сделал несколько шагов, а я, подобрав с земли
камень, швырнула его на асфальт. Мужчина вздрогнул и обернулся, а я увидела его
лицо… Если быть точной, я увидела грязь на его лице и сразу сообразила: новый
нищий. Постояв немного и прислушиваясь, он, вдруг решившись на что-то, резко
повернул к церкви. Чем ближе он подходил к фонарю, тем ниже и согбеннее
становился. А Сашка еще сомневается, — проворчала я себе под нос и
надумала возвращаться. Конечно, интересно, чем занят нищий на кладбище, но я
только что могла убедиться: он далеко не такой хилый, каким представляется, и
возможная встреча с ним не сулит мне ничего хорошего. Я добралась до своего
окна, посидела немного, глядя по сторонам и все еще прислушиваясь. Что же мне
делать? То есть разумнее всего, конечно, лечь спать, но как раз этого не
хотелось. Я сидела на подоконнике, дрыгала ногами, а время шло, и глаза
понемногу начали слипаться. И тут я заметила свет, он шел со стороны аллеи
бандитской славы. Робкий такой лучик, сверкнул пару раз, точно кто-то неловко
выронил фонарь, а затем быстро поднял, но и этого хватило, чтобы всю мою дрему
как ветром сдуло. Я спрыгнула на землю и, согнувшись в три погибели, бросилась
в ту сторону. Мелькнула мысль: не худо бы разбудить Данилу, но возвращаться я
не стала, нетерпение гнало меня вперед со страшной силой. Небо затянуло тучами,
было прохладно, но футболка моя липла к телу от пота. Ветви деревьев сплетались
вверху, и темень стояла такая, что разглядеть можно было лишь надгробия, да и
то, когда утыкаешься в них носом. По этой причине двигалась я медленно, и
где-то на середине пути меня застал дождь. Робкий, тихий вначале, он постепенно
расходился и, выбираясь к аллее, я понадеялась, что из-за дождя мои шаги не
услышат. И тут случилось неожиданное: я заплуталась. Тропинка оборвалась, а я
оказалась зажатой между трех оград. Минут десять я потратила на то, чтобы
выбраться оттуда, обогнула аллею бандитской славы и вышла к ней как раз со
стороны свежих могил. Ни света фонаря, ни какого-либо движения здесь не
наблюдалось, лишь потревоженная мною ворона злобно каркнула.
«Почудилось», — решила я, имея в виду недавнее свечение, постояла немного
в темноте и собралась выйти на аллею, чтобы добраться до дома более удобным
путем. Я сделала несколько шагов, споткнулась, пролетела вперед, нелепо
размахивая руками, и приземлилась животом на груду земли, приподнялась — и тут
волосы у меня на голове буквально встали дыбом. Я лежала у разверстой могилы:
слева веночки, справа веночки, а подо мной чернела яма. Я даже не пыталась
заглянуть в нее, зажмурилась, начала читать «Отче наш»., сбилась на третьем
слове и, вскочив, как сумасшедшая кинулась к дому, мысленно повторяя: «Свят,
свят». Я перемахнула через подоконник, заперла раму, в темноте налетела на стул
и вместе с ним грохнулась на пол. Не знаю, сколько после этого прошло времени,
но, когда я вновь пришла в себя, никакого дождя и в помине не было, тучи рассеялись,
показалась луна, и комната моя тонула в ее свете. Я села, дико таращась по
сторонам, затем пробралась к окну и выглянула: кладбище как кладбище, покойники
не толпятся возле дома, тишина, и никаких огней. «А может, мне все
привиделось?» — подумала я, плюхнувшись на стул. Надо сходить за Данилой и
вместе проверить, привиделось или нет. Но я никуда не пошла, тупо сидела возле
окна в состоянии прострации, пытаясь понять, как такая чертовщина могла
произойти со мной? Надо отдать мне должное, просидев так некоторое время, я
начала успокаиваться, и совершенно иные мысли пришли мне в голову. Если я и
видела разрытую могилу, то с какой стати решила, что это дело рук покойников?
Все, что происходит на этом кладбище, никакого отношения к потусторонним силам
не имеет. Чем больше я об этом думала, тем больше злилась и в конце концов
рассвирепела до такой степени, что шагнула к окну, бормоча себе под нос:
«Никому не позволю себя запугивать». Открыв раму, я вновь вспомнила про Данилу,
но, немного помедлив, пошла на разведку в одиночестве: хороша же я буду, если
никакой разрытой могилы не окажется и все это плод моего воображения. Не стану
утверждать, что я не боялась: шататься ночью по кладбищу не входит в число моих
любимых занятий. Но злость была сильнее страха, и, чувствуя, как бешено стучит
мое сердце, я отчаянно пробормотала:
— Ну, погодите.
Теперь при свете луны идти было значительно легче,
приблизившись к аллее, я осторожно выглянула из-за вековой липы. Одиннадцать
памятников сверкали под луной, рядышком притулились две могилы, обложенные
венками. Я открыла рот от изумления и простояла так минут пятнадцать, не
меньше.
— Что же такое творится? — примерно через это
время прошептала я, обошла аллею и оказалась в том самом месте, что и в первый
приход сюда. Могила выглядела совершенно невинно. Я сориентировалась (чего не
могла сделать с перепугу в прошлый раз) и сообразила, что это могила Турка,
взяла чуть левее и на всякий случай пригляделась к его соседу, то есть к месту
его упокоения, конечно. Второй холмик, обложенный венками, выглядел
обыкновенно, не похоже, чтобы кто-то орудовал здесь лопатой. С другой стороны,
после дождя наверняка ничего не скажешь. «Неужели мне все привиделось?» —
испугалась я за свое здоровье и даже пощупала лоб: лоб как лоб.
Вернувшись в свою комнату, я в крайней задумчивости немного
посидела на постели, затем, трижды перекрестившись, легла спать.
Утро началось с разговора под моим окном.
