— Данила, — звал батюшка. — Андрюша никак
веревки не найдет, те, что в ведре лежали. Не видел ли ты веревки, Данила?
— Сейчас найдем, батя.
— Мне все приснилось, — громко сказала я, имея в
виду ночные приключения, и запретила себе даже думать об этом. Но уже к обеду
запрет нарушила. Обедали мы вместе с рабочими, Данила на обед опоздал, а сев за
стол, начал ерзать и смотреть с томлением, так что батюшка не выдержал и сделал
ему замечание.
— Если что сказать хочешь, так говори.
— Я потом, батя, чтоб умы в соблазн не вводить. —
Отец Сергей нахмурился и покачал головой, а Даниле все не сиделось, точно в его
стуле торчал гвоздь. Едва рабочие ушли из дома, как он выпалил:
— Покойничек у нас гуляет…
— Да что ты говоришь-то? — перекрестился
батюшка. — Как тебе не стыдно богохульничать?
— А вы сами посмотрите, — насупился Данила. Мы с
Сенькой с готовностью вскочили, а батюшка досадливо махнул рукой, но пошел с
нами. Само собой, мы вышли все к той же аллее. — Вот, — ткнул Данила
пальцем в могилу Турка. — Полюбуйтесь.
Могила ничуть не изменилась. Я нахмурилась, мне уже все это
поднадоело, но вдруг я увидела следы. Они начинались от самой могилы и выходили
на асфальтированную дорожку, где и терялись. Вокруг земля была ровненькой, без
единой отметинки, и следы в самом деле выглядели подозрительно.
— Вот, — повторил довольный Данила, а батюшка
рассердился:
— Следы, ну и что ж такого? Мало ли кто могилу навещал?
— Так следы-то в одном направлении, батя.
— Пустой ты человек, Данила. Одна суета в тебе. И не
волнуй меня глупостями. — Отец Сергей зашагал по аллее, Данила плелся
рядом и повторял:
— Молебен бы надо, батя, а то начнет шастать, как наш
граф, никакого покоя не будет.
Мы с Сенькой замыкали шествие, переглядываясь.
— Думаешь, он вправду вылез? — спросил
племянничек.
— Кто?
— Турок, конечно.
— Что за глупость? — возмутилась я и задумалась,
вспомнив ночные события.
Два дня ничего не происходило, даже Родионов не показывался.
Сенька целыми днями пропадал на пару с Федором Михайловичем Достоевским, а я
помогала Пелагее по хозяйству. На третий день я мыла посуду после обеда, когда
прибежал Сенька и заявил:
— Мороз приехал, возле Турковой могилы ходит, а с ним
еще двое.
Я бросила посуду и понеслась к аллее, хотя объяснить, чего
это меня так разбирает, я и самой себе не могла. Мы укрылись в кустах по
соседству и смогли лицезреть Мороза, который в некоторой задумчивости стоял
возле могилы дружка. Две личности внушительной комплекции замерли поодаль и
гневно посматривали по сторонам, как видно, таким нехитрым способом намекая на
свою готовность защитить хозяина, а может, просто пытались убедить его в своей
нужности. В общем, ничего интересного не происходило, бросать посуду нужды не
было. Через пять минут Мороз отбыл, а я путем нехитрых подсчетов выяснила, что
сегодня девять дней, как Коля помер, и навестить его по православным традициям
лучший друг был просто обязан.
— Ну и что? — ворчала я когда мы с Сенькой
возвращались. — Приехал и приехал, чего ты меня взбаламутил?
— Мороз могилой интересовался, — сообщил
племянничек. — Венки снимал, а могила-то чудная стала, будто просела.
~ Ты себе голову ерундой не забивай, не бери пример с
Данилы. А могила просела совершенно естественно… Ладно, лучше Достоевского
читай.
Ближе к вечеру наконец-то прибыл Родионов.
— Какие новости? — накинулась я на него. —
Эксгумацию проводить будут?
— Нет оснований.
— Как нет? — возмутилась я. — Говорю, в гробу
героин, неужели не ясно? Сегодня господин Мороз приезжал, наверное, хотел
убедиться, что его добро в надежном месте, надежнее, чем в банке.
— По городу странные слухи ползут, — хмурясь,
сообщил Родионов. — Будто Турок вернулся.
— Как это? — опешила я. — Турок же того… по
соседству зарыт?
— Может, для кого и зарыт. Один человечек сообщил, что
звонили Морозу домой, и звонил вроде бы Турок.
— Зомби, что ли? — еще больше растерялась я.
— Может, и зомби.
— Глупости. Я Колю лично видела…
— Ага, — кивнул Александр Сергеевич. — Я тоже
видел. А еще патологоанатомы, многочисленная родня и дружки.
— Значит, это глупая шутка.
— Может, и не шутка, и вовсе не глупая. Говорят, Турок
Мороза в своей смерти обвинил: мол, ты убил меня, а мне без дружка невесело, и
я, пожалуй, тебя с собой прихвачу.
— Да это черт знает что такое, — возмутилась
я. — Чепуха, кто в нее поверит?
— Не знаю. Говорю, что слышал. Народ слегка
занервничал, и очень может быть, что у некоторых людей к вашему кладбищу
интерес появится. Так что поаккуратнее.
