— Ой… — А я чертыхнулась: прямо передо мной на фоне
бело-розового мрамора салтыковского склепа сидел Упырек. В свете луны
физиономия его казалась серой, уши вроде бы еще больше заострились, а обычно
красные глазки прямо-таки горели огнем. Он улыбнулся и явил миру самые
настоящие клыки. Тут из темноты вынырнуло еще одно существо, чумазое и
невероятно похожее на чертенка, давно не мытые волосы стояли дыбом, наподобие
рожек. Впрочем, для Чугунка это было обычным делом. Ко всему прочему, мерзавец
приделал себе хвост и ненавязчиво им помахивал.
— Привет, — сказал Упырь весело. — Копать
надумали?
— Угу, — промычали в ответ парни, так что неясно
было: пришли они в себя или еще больше тормозят.
— А дружок-то ваш тю-тю. Уж три дня как ушел. Так что
если вы к нему, то опоздали.
— Ты кто? — вполне членораздельно спросил один из
парней, а Серега Клюквин честно ответил, вроде бы даже обидевшись:
— Упырь.
— Полнолуние, — вздохнул рядом с ним
Васька-негодник. — Граф на охоту выйдет. Слышь, Упырек, может, нам того…
спрятаться на всякий случай?
— А вот и граф, — испугался Упырь, а на аллее
возникла огромная тень и начала приближаться. Двое с лопатами все еще стояли
без движения, но очнуться могли в любой момент, чего доброго с перепугу стрелять
начнут и дурацкая шутка дорого обойдется.
— Вперед, — приказала я Кузе. Он в два прыжка
достиг тропинки, но кинулся вовсе не на парней, как я просила, а рванул за
таинственной тенью, потом, словно опомнившись, жалобно заскулил и повернул
назад, Упырь с Чугунком к этому моменту растворились под землей, а парни,
побросав лопаты, кинулись по дорожке. Они бежали в одну сторону, а я в другую,
очень мне хотелось поймать с поличным шатуна-графа. Но ни его самого, ни даже
его тень догнать не удалось. Очень сильно разозлившись, я вернулась к
салтыковскому склепу. За это время Кузя тоже исчез, и я даже догадывалась куда.
Нащупала на земле возле склепа доску, приподняла ее и крикнула в темноту:
— Немедленно вылезайте оттуда, Кузя, слышишь, хоть ты
будь человеком. Чугунок, я тебя под замок посажу, а Кузю на цепь. А ты, Упырь…
вылезьте немедленно.
— В ответ ни звука. Я была уверена, что мальчишки
внизу, и даже видела мысленным взором, как Васька прикрывает пасть собаке,
чтобы та ненароком не залаяла, однако лезть без фонаря в склеп поостереглась и
в крайней досаде отправилась к дому. Завтра я найду этих мерзавцев и такое им
устрою… чертям тошно станет. Подойдя к дому, я увидела, что почти во всех окнах
горит свет, а на крыльце стоят батюшка и сонный Данила.
— Чего случилось-то? — спросил Данила испуганно.
— Понятия не имею, — покривила я душой. —
Огни увидела вон в той стороне, пошла взглянуть. Вроде кричал кто-то. Вы
слышали?
— Слышали, — крестясь, ответил батюшка.
— А ты где был? — как бы между прочим спросила я
Данилу.
— Как где? — удивился он. — Спал. Меня батя
разбудил.
— Ага, — хмыкнула я. — А Сеньку не видели?
— Семен спит, — ответил батюшка. Сенька в самом
деле спал. Я ухватила его за плечи, встряхнула пару раз и предупредила:
— Ты уже проснулся, если, конечно, это сон, а не
глубокий обморок, в этом случае я отправлю тебя в больницу на все каникулы.
Сенька открыл глаза и заявил:
— Я ребенок, и так обращаться со мной антигуманно.
— Хорошо, гуманист, спи дальше. Завтра
поговорим. — Я перевела взгляд на открытый том Достоевского и в сердцах
добавила:
— Совести у тебя нет. — После чего покинула
комнату.
Батюшка с Данилой все еще стояли на крыльце, а я сказала:
— Пожалуй, стоит позвонить Родионову.
— Хочешь, с тобой пойду? — предложил Дьяконов, но
я от предложения отказалась, мысленно обозвала его лицемером и потрусила к
центральным воротам, там неподалеку, на троллейбусной остановке, был
телефон-автомат. Родионов спал, что неудивительно, но это почему-то показалось
мне обидным.
— Турка пытались вырыть, — заявил а я. —
Только благодаря детям и собаке удалось этого избежать. Будет эксгумация или вы
дождетесь, что героин свистнут?
— Какие дети? — обалдел Александр Сергеевич.
— Упырь с Васькой. Подозреваю, что Сенька с Данилой с
ними в сговоре.
— Как Упырь? Откуда он взялся?
— Он здесь и был. — Тут я, кстати, вспомнила, что
всего несколько дней назад на мой вопрос: «Ты где прятался?», Упырь ответил:
«На кладбище», я еще удивилась, и совершенно напрасно, как выяснилось. Тайна
шатуна-графа разгадана. А кто ж сегодня подвизался в этой роли, если Данила,
как он утверждает, спал в доме? Эта мысль так меня занимала, что я решила не
тратить времени на глупые разговоры с Родионовым и торопливо простилась.
Итак, по-прежнему никакой мистики, склеп Салтыковых уже
давно облюбовал Упырь. Данила, решив выследить графа, наткнулся на ребятню и
подружился с ними (в этом у меня не было сомнений). Кстати, вот и конец еще
одной загадки: увлечение Сеньки классикой теперь понятно. Он очень весело
проводил время в компании дружков, а я даже… В этот момент я как раз вышла к
церкви и надумала проверить, чем занят наш таинственный нищий. На аллее его не
было видно, я укрылась в тени и немного понаблюдала. Площадка перед церковью
пуста. Где-то слева хрустнула ветка, я направилась в ту сторону и вскоре могла
лицезреть обладателя жуткой язвы, он сидел на скамейке возле одной из могил и,
по обыкновению, раскачивался с закрытыми глазами. Услышав шорох, он начал
раскачиваться интенсивнее, тут что-то вылетело из его рукава и упало на землю,
он приоткрыл один глаз и быстро наклонился, но я сделала то же самое еще
быстрее. Подобрала трубку сотового, обдула ее со всех сторон и вернула нищему
со словами:
— Вы потеряли.
— Черт-те что творится на этом кладбище, —
бормотала я, отходя ко сну.
Утром Сенька прятал глаза, краснел, невнятно мычал,
категорически отказывался объяснить свое поведение и твердил как заведенный:
— Ничего не знаю.
Я сильно разгневалась, велела убраться с глаз долой и из
комнаты до особого распоряжения не выходить. С видом праведного мученика Сенька
удалился. Не успела я успокоиться после неудачного допроса, как на нашем
крыльце появился рабочий с воплем:
— Отец Сергей, там могилу роют!
— Новую роют? — вздохнув, спросил батюшка.
— Нет, старую разрывают.
