— Это серповидный бархан, самый типичный для Руб-эль-Хали. Он подобен океанской волне — очень медленной, чуть ли не застывшей, но все же живой. Поскольку ветер дует всегда, то и движение происходит безостановочно. Песчинки скатываются по склону, подпрыгивают, подлетают. Это называется сальтацией. Падая, одна песчинка приводит в движение следующую, та подскакивает чуть выше и так далее. Гребень растет до тех пор, пока не начнется массовое ссыпание песчинок с подветренного склона. Таким образом бархан движется. Существуют формулы для расчета скорости движения барханов, иногда она достигает ста ярдов в год, но обычно бывает намного меньше. Все определяется ветром. Из года в год в разных местах я находил знакомые барханы, приближавшиеся по величине к горам.
— Ты давал им имена? — спросил Льюис.
— Это были не настоящие горы.
— Все взаимосвязано, — возразил Льюис. — Раз они могут быть морями в замедленном движении, то почему бы не считать их горами в ускоренном движении? Я поименовал бы их.
— Ты так считаешь? Значит, тебе нужно их посмотреть, — сказал Хью. — В конце концов, должна же быть какая-то польза от поэтов.
Льюис скорчил гримасу.
— Иметь паспорт еще не значит путешествовать.
— Еще не поздно все переменить. Помнишь наши разговоры о Непале и Шамони? Времени хватит на все.
— Перестань вилять. Мы говорили о барханах.
Хью возвратился в пустыню.
— В отпусках, особенно во время Рамадана, когда на Востоке никто не работает, мы с Энни и кем-нибудь из друзей садились в машину, нагруженную топливом, водой, палатками и едой, и ехали куда-нибудь на юг от Дхарана. Где-нибудь посреди трассы мы останавливались, стравливали воздух из шин, чтобы повысить проходимость, съезжали прямо в пески и несколько дней ехали куда глаза глядят. Там на бензозаправочных станциях всегда спрашивают: двенадцать или тринадцать? Двенадцать или тринадцать фунтов воздуха на квадратный дюйм. Тринадцать — для езды по асфальту. Двенадцать — для бездорожья. Поначалу пустыня была для нас лишь местом для развлечений. Мы переваливали через несколько барханов, затем съезжали на своих лендкрузерах в подходящую лощину между ними, разбивали лагерь, устанавливали гриль, жарили мясо и пили всякие освежающие напитки. Потом нам стали попадаться следы древних озер. Их дно, спрессованное в конгломерат, сейчас представляет собой то основание, на котором простирается пустыня. Но во время ледникового периода здесь было очень много озер, обеспечивавших жизнь разных племен. Мы поняли это, когда нам стали вновь и вновь попадаться их орудия.
— Вы принялись собирать наконечники стрел?
— И стрелы, и копья, и топоры. А также ножи, всякие обломки и останки. Первобытные люди устраивали стоянки на берегах озер. Мы начали забираться все глубже и глубже в пустыню. Однажды мы, сами того не зная, заехали в Йемен, солдаты нас обстреляли. В общем, только сумасшедшие могут так далеко забираться в пустыню.
— Ты это говоришь после того, что случилось с Энни?
— Нет, просто там проходят маршруты передвижения Аль-Каеды и других таких же компаний. Они подбираются с юга. Там то и дело попадаются их ориентиры. — Может быть, все же удастся сбить его на политику.
Льюис не попался в ловушку.
— Энни, Хью. Что с ней случилось?
— Ты смотрел «Английского пациента»?
[22]
— И смотрел, и книгу читал.
— Все думают, что это случилось как в фильме, — помнишь сцену песчаной бури? — что нас занесло или она была ранена и я ушел за помощью. На самом деле — ничего подобного.
— В таком случае что же случилось?
— Ничего. Никакой драмы. Никакой бури. Никаких ранений. Небо было чистым. Светило солнце. Все было как обычно.
— Она вот так взяла и исчезла?
— С нами собирались поехать несколько друзей, но в последнюю минуту у них изменились планы. Я решил, что мы поедем вдвоем — чтобы переменить обстановку. Вывезти ее из поселка. Мы приехали на место, я натянул тент. Она осталась в тени, а я отправился разыскивать кремни. Меня не было где-то с час, даже меньше. Вот и все. Когда я вернулся, ее не было.
Льюис приподнялся на локте.
— Взяла и исчезла? — повторил он.
— Я приготовил ей чай со льдом. Он так и стоял около ее кресла. Ледяные кубики не успели растаять до конца. В первый момент я подумал, что она отошла в сторонку пописать.
— Должны были остаться следы.
— Да, и я пошел по ним через барханы. Я прошел несколько миль, непрерывно выкрикивая ее имя. Наступила ночь. Мне бы остановиться, но я шел дальше, уверенный, что найду ее за следующей грядой. Когда встало солнце, я понял свою ошибку и попытался вернуться, чтобы снова найти ее следы. Но я не только не нашел их, но и умудрился потерять свой собственный след.
— Да разве такое бывает?
Хью исподлобья взглянул на него. Льюис не поддразнивал его, не насмехался, а совершенно искренне сокрушался.
— Поднялся ветер, не сильный, но и его вполне хватило. Не больше десяти миль в час, как я узнал позднее. Я не мог узнать ни одного бархана. Не мог отыскать автомобиль. Я забирался на гребни, осматривался по сторонам и видел одни лишь мягкие округлые волны. Ты только что сказал, что они сродни настоящим горам, но в горах я сумел бы сориентироваться. А там я заблудился.
— Ты? Картограф?
— Да.
— Тогда я совсем ничего не понимаю.
Хью заерзал, устраиваясь поудобнее.
— Почему же?
— Потому что ты никогда не сбивался с дороги. Еще когда мы были детьми, ты всегда знал, чего хочешь, куда идешь и как туда добраться. Это я все время плутал, не успевал заметить ошибки и опаздывал с оформлением бумаг.
— На сей раз это случилось со мной, — сказал Хью.
— Что же ты сделал?
— Шел. В таком положении было бессмысленно сидеть на месте и ждать, пока тебя спасут. Никто не отправился бы разыскивать нас. Я шел и выкрикивал ее имя. Ориентировался я только по ветру — вырвал нитку из рубашки и шел туда, куда она указывала. Я думал, что, если мне удастся найти ее, мы, по крайней мере, сможем умереть вместе.
— Но тебя все же кто-то нашел.
— Мне сказали, что это случилось к исходу вторых суток. Сам я мало что помню. Он пас коз, старик, очень бедный. Как бы там ни было, он вывел меня к бензозаправочной станции на шоссе.
— Ты, наверно, был в ужасном состоянии…
— Меня хотели отправить в больницу, но я отказался. Раз я выжил, то и Энни тоже могла уцелеть. Нам подвернулся армейский патруль. В нем был бедуин, следопыт пустыни. Эти парни — большие мастера своего дела. Мы вернулись, нашли мой лендкрузер, но Энни так и исчезла.
