— С Назаром, говоришь, любезничала? — прорычал Карп. — И сколько раз они встречались?
— Не знаю, боярин, но, думаю, что не единожды. О них ведь и раньше поговаривали…
— Проклятье!.. — Раздался такой звук, словно Карп ударил кулаком по стене. — Уж не от этого ли смерда у нее вырос живот?
— Не знаю, боярин, врать не буду. Что любовница она его, так это точно, но чей ребенок — о том одному Богу известно.
— Ребенок мой! — рявкнул Карп. — Я ведь ее девицею взял!
— Дай Бог, чтоб это было так…
— Так или не так, но измены я не прошу! Я своей первой жене не простил знатного мужчину, а эта меня променяла на смерда! Вот сучка молодая!
Услышав эти яростные восклицания, Дарина отступила назад и бегом кинулась подальше от опасного места. Но следом за ней уже гулко топали шаги Карпа и Зиновия. Она прижала руки к животу, который теперь заныл ощутимо и остро, и хотела сесть на лавку, но Карп схватил ее за руку и дернул к себе. Его белые глаза на темном корявом лице сверкали злобой, и от одного этого взгляда у Дарины подгибались колени.
— Говори правду! — Боярин тряхнул жену за плечи. — Говори, с кем спала в мое отсутствие!
У Дарины перехватило дыхание от боли и страха, и в этот момент она краем глаза увидела, что в проеме двери обозначилась тучная фигура Фотинии.
— Ну, отвечай! — требовал Карп. — Если узнаю, что ты якшалась с этим смердом Назаром, убью и его и тебя!
— Зиновий все врет, — с трудом выдавила из себя Дарина.
— Нет, не вру! — выскочил из-за спины боярина Зиновий. — Разве я не видел вас с Назаром наедине? Могу поклясться Богородицей!
— Мы с Назаром случайно встретились и…
Дарина не успела договорить, как боярин, яростно засверкав глазами, прорычал:
— Значит, все-таки встречалась с ним, сука! Такя и думал! Ну, ты меня еще не знаешь…
Дарина скорчилась, схватившись за живот, и тут Фотиния подскочила к ней, увещевая Карпа:
— Не брани ее, боярин, не казни, у нее ведь ребеночек будет!
— А почем я знаю, может, этот ребенок — приблудный! — рявкнул Карп и с размаху отвесил Дарине пощечину.
Она пошатнулась, упала на лавку и лишилась чувств. Карп, даже не посмотрев в ее сторону, вышел из комнаты, а вслед за ним, воровато озираясь, прошмыгнул Зиновий. Перепуганная Фотиния, глянув на помертвевшее лицо Дарины, схватилась за голову и закричала:
— Ой, лихо! Убили молодицу, убили!
И, оглашая дом бессвязными криками, она кинулась во двор, потом за калитку и побежала по дороге в церковь, надеясь догнать боярыню Ксению.
С Ксенией она разминулась, зато встретила на дороге Ольгу, которая шла в сопровождении Катерины и Ефросиньи. Увидев боярскую приживалку, бегущую с безумными от ужаса глазами, в платке, сбившемся на затылок, Ольга сразу же почуяла неладное и, побледнев, схватилась за грудь. А Фотиния, едва переведя дыхание после быстрого бега, тут же что есть мочи закричала:
— Беда!.. Карп жену свою прибил насмерть! Лежит, голубушка, и не дышит, ребеночка так и не родила!..
Ольга вскрикнула и упала на руки своих верных служанок. Катерина и Ефросинья осторожно опустили ее на землю и склонились над ней, пытаясь привести в чувство. Но через минуту обе женщины, сведущие во врачевании, уже не сомневались, что их хозяйка мертва.
Подняв голову к небу, Катерина горестно запричитала:
— Господи, зачем ты допустил такое?.. Умерла наша боярыня-голубка, а дочку ее загубил проклятый злодей…
— Боярыня Ольга умерла? — переспросила Фотиния и набрала в грудь воздуха, готовясь завопить.
— Дура, это ты испугала Ольгу! — набросилась на нее Катерина.
Но Фотинию было уже не остановить. С криками: «Боярыня Ольга умерла!» она кинулась обратно по дороге, даже не заметив, что от церкви быстро приближается Ксения, издали услышавшая вопли своей приживалки и причитания Ольгиных служанок.
Разобравшись, в чем дело, Ксения оставила возле Ольги Катерину, а Ефросинью взяла с собой и заспешила с нею вслед за Фотинией, надеясь, что Дарину, может быть, еще удастся спасти.
Дарина и в самом деле не умерла, а только на несколько мгновений лишилась чувств. Но и придя в себя она не спешила открывать глаза и обнаруживать признаки жизни, чтобы как можно дольше избежать допросов Карпа. Лишь убедившись, что поблизости никого нет, она села на лавку, откинулась назад и стала молча преодолевать приступы боли, которые теперь терзали ее тело с пугающей частотой.
Несмотря на возраст и некоторую тучность, Фотиния бежала довольно быстро, и Ксении не удалось ее догнать. С воплями: «Ой, горе, боярыня Ольга скончалась!» Фотиния вбежала в комнату, где одиноко превозмогала боль Дарина. Услышав лихую весть, юная женщина вскочила с лавки и расширенными от ужаса глазами взглянула на орущую бабу. Фотиния же, в свою очередь, увидев Дарину живой, еще пуще заголосила:
— Жива, сиротка, хвала Богу! А матушка твоя бедная только что преставилась! Только что глазки ее закрылись навеки-и!..
В следующее мгновение страшный, пронзительный крик Дарины разнесся под сводами боярского дома. Этот крик услышала и спешившая следом за Фотинией боярыня. Дарина уже корчилась на лавке в мучительных судорогах, когда Ксения вбежала в комнату и с одного взгляда поняла, в чем дело.
— Ты ее испугала, дура? — набросилась она на приживалку. — Разве не понимаешь, что беременной женщине нельзя говорить о плохом?
Но Фотиния ничего вразумительного ответить не могла, только причитала и охала. Боярыня, склонившись над невесткой и оглядев ее, пробормотала:
— Неужто рожаешь? Рановато еще…
Но тут появилась запыхавшаяся Ефросинья и, услышав слова боярыни, тут же откликнулась:
— От испуга роды могут начаться раньше времени. Старая повитуха взялась за дело и, послав Фотинию за служанками и всем необходимым, принялась успокаивать Дарину. Уставшая от крика и боли роженица ненадолго умолкла и села на лавку, прислонившись к стене.
— Так что же тут случилось? — подошла к ней с расспросами Ксения. — Где Карп? Это правда, что он тебя побил?
— Да, — с трудом выдавила из себя Дарина. — Зиновий ему наговорил, будто я с Назаром… а Карп и поверил.
— Зиновий? — удивилась боярыня. — Бывший послушник, друг Антона?
И тут Дарину словно прорвало. Раньше страх за жизнь матери останавливал ее, теперь же она ничего не боялась, да и боль, похожая на предсмертные муки, придавала ей храбрость отчаяния.
— Он не друг, а предатель! — вскрикнула Дарина прерывающимся голосом. — Это он помог разбойникам увезти Антона!
— Что ты говоришь?.. — ужаснулась Ксения. — Значит, Антона похитили не случайно?
— Нет, похитителям за него заплатили, а Зиновий был в этом злодействе первым помощником!
