Взор боярыни затуманился, подернулся слезами, как бывало с ней почти всегда при воспоминании об Антоне. В какой-то момент Дарине захотелось сказать Ксении, что ее любимый сын не сгинул безвозвратно, что на этом свете есть его продолжение — маленький Святослав. Но юная женщина сдержала свой порыв, ибо вдруг поняла, что если боярыня узнает правду, то полюбит Святослава также истово, как любила Антона, и уже никогда не отпустит внука от себя. Это было бы не страшно, если бы Дарина всегда жила со свекровью в одном доме, но ведь судьба могла перемениться, и тогда при расставании трудно будет отобрать ребенка у сдержанной, но твердой боярыни Ксении.
Мысль о переменах в судьбе невольно связывалась у Дари ны с замужеством. И хотя она пока не видела вокруг никого, кто подходил бы на роль жениха и сердечного друга, но мечта о будущей любви не покидала ее сердце.
Иногда во сне Дарине виделся Назар, и она, просыпаясь, нещадно ругала себя, а потом принималась молиться, просила Бога уберечь ее от соблазна. И, словно в ответ на горячие молитвы, провидение ограждало ее от встреч с Назаром, хотя он никуда не уезжал, а по-прежнему жил в соседнем селе, только теперь уже не в бедной хижине, а в добротном доме своей богатой жены.
Первое время образ Назара тревожил Дарину только по ночам, днем же она, поглощенная материнскими заботами, не позволяла себе даже думать о молодом охотнике. Но скоро воспоминания о нем помимо воли начали и днем тревожить ее сердце. В такие минуты Дарине страстно хотелось просто увидеться с ним, услышать его голос, встретиться с горящим взглядом его глаз. Она не смела признаться в своем сокровенном желании никому на свете и могла беседовать лишь сама с собой, да и то мысленно. Дарина все перебрала в уме: и низкое происхождение Назара, и его женитьбу, и повадки лихого бабника, — но ничто не помогало избавиться от греховных мыслей о нем. Наконец однажды она поняла, что ей не удастся победить соблазн запретами, что надо пойти ему навстречу, дать себе волю, — а там уж будь что будет…
И судьба, словно только и ждала этого решения, тут же подкинула ей встречу с Назаром. Ксения слегка прихворнула, и Дарине пришлось пойти в церковь на воскресную службу без нее. Людей в этот раз собралось больше обычного, и Дарина взволновалась, заметив краем глаза Назара, стоявшего в отдалении. Он был один, без жены, и Дарина чувствовала затылком его неотступный взгляд. Когда она вышла из церкви, две молодые служанки, сопровождавшие ее, отвлеклись, а Назар вдруг оказался рядом и успел шепнуть, что ждет ее завтра в знакомом месте у ручья.
Все случилось как когда-то, больше года назад. Но теперь все изменилось, и молодой вдове, боярыне, живущей в доме свекрови, негоже было идти на свидание к мужчине, простолюдину, да еще и женатому.
Дарина все это понимала, но бороться с соблазном больше не могла, да и не хотела. Она решила вкусить, наконец, запретный плод и почувствовать себя женщиной, побывать в объятиях мужчины, а не хрупкого ангела или мерзкого насильника.
Обмануть Ксению было легко: Дарина просто сказала ей, что идет в материнский дом проверить, как слуги управляются с хозяйством, а заодно и взять у знахарки Катерины новые снадобья. Такие хлопоты были обычным делом для молодой боярыни, которой после смерти матери надлежало приглядывать за своим прежним домом, и Ксения ей часто в этом помогала. Теперь же прихворнувшая боярыня без всякого подозрения отпустила невестку одну.
Дарина шла с замиранием сердца, но при этом с твердым решением не отталкивать Назара, не убегать от него так безрассудно, как когда-то.
Начало сентября выдалось таким теплым и ясным, что даже не чувствовалось приближения осенних холодов и дождей. Мягко шелестела листва, сквозь которую просвечивали лучи заходящего солнца. Дарина бежала по тропинке и вновь чувствовала себя беспечной и невинной девочкой, решившей вскружить голову пригожему парню.
И словно какая-то сила бросила ее в объятия Назара, заставила ответить на его горячий поцелуй и пролепетать что-то невнятное в ответ на страстный шепот: «Так хочу тебя, краса моя, что сил больше нет…»
Дарина не сопротивлялась, словно пловец, отдавшийся на волю волн, и скоро лежала почти обнаженная под сенью ивы на широком плаще охотника. Поцелуи и объятия Назара кружили ей голову, и юной женщине казалось, что еще миг — и она познает настоящее блаженство. Но блаженство не наступило, даже когда Назар овладел ею со всем пылом молодого и здорового мужчины, добившегося близости с давно желанной женщиной. Дарина не могла воспылать ответной страстью и в какой-то миг ощутила, что ей обидна та нетерпеливая дерзость, с которой он получает удовольствие, не заботясь о ее чувствах, словно она была бессловесной игрушкой для любовных утех.
Когда все кончилось и удовлетворенный Назар, тяжело переводя дыхание, лег с нею рядом, Дарина тщетно ждала, что он с нежностью объяснит ей, как она хороша и желанна ему. Но Назар молчал, а после короткой передышки снова ее обнял и предложил:
— Ну что, давай еще раз? Только уж теперь ты меня покрепче приласкай.
— А ты спросил, хочу ли я еще раз? — вдруг вскинулась Дарина и, схватив брошенную на ветви дерева одежду, стала поспешно натягивать ее на себя.
— Что такое?.. — Назар привстал и потянул ее за руку. — Чем я тебя обидел? Или тебе со мной нелюбо? Почему же пришла?
— Я думала, что мне будет хорошо, — призналась Дарина. — Но пока я не чувствую ничего, кроме страха и тревоги.
— Аты не бойся, место здесь укромное, нас никто не найдет. А если б даже и нашли, что за беда? Ты теперь вдова, женщина вольная, никто тебя не накажет, не побьет. А ежели свекровь обидится, так уйдешь от нее, — у тебя ведь и свой дом имеется. Ну, развеселись, прижмись ко мне!
Назар вскочил на ноги и обнял готовую убежать Дарину. После крепкого поцелуя она с волнением прошептала:
— Как странно… когда ты меня целуешь и обнимаешь, у меня голова идет кругом, а потом почему-то наступает такая пустота, что даже досадно… и никакого удовольствия…
— На меня еще никто не жаловался, — горделиво объявил Назар. — А в тебе, видать, маловато пыла, или ты уж очень боязлива.
— Не знаю… Отпусти меня, Назар, мне как-то не по себе.
— А вот не отпущу, поймалась птичка! — засмеялся он, удерживая ее. — Ты мне еще желаннее, чем раньше, потому что теперь ты женщина, а не глупая девчонка. Когда еще такой случай выпадет нам с тобою натешиться друг другом?
— Давай прежде присядем, поговорим. — Дарина, выскользнув из его рук, опустилась на ствол поваленного дерева. — Я не могу тешиться, Назар, когда душа не на месте. Пойми и ты меня. Один древний проповедник сказал: «Всему свое время, и время всякой вещи под небом. Время рождаться и время умирать. Время обнимать и время уклоняться от объятий». Видно, мое время еще не настало…
— Не знаю я этих проповедников, — пробурчал Назар. — Я грамоте не обучен, церковных книг не читал. Я и в церковь-то вчера пришел, чтобы на тебя полюбоваться.
— А раньше? Раньше ты зачем приходил в церковь? Чтобы на других девок и баб любоваться?
