В следующий миг друзья обнялись, а стоявший в стороне Антоний, словно почувствовав значительность этой встречи, перекрестил их.
Дальше настал черед Мартына расспрашивать обо всем и удивляться причудам судьбы и коварству людей. В своих рассказах Антон и Дарина не упомянули только об истинном происхождении Антона и Святослава. Не сговариваясь, они решили объявить об этом позже, да и то с согласия боярыни Ксении.
Антон велел корчмарю принести еды и вина и скоро праздновал с Дариной и Мартыном счастливую встречу, пригласив за стол также Антония и Никколо. Но, каким бы веселым ни казался Антон, Дарина видела, что в глубине его глаз затаилась тревога, и понимала, что его гнетет смута собственной судьбы, в которой было еще так много нерешенного.
Мартын не спрашивал Антона, когда тот поедет на родину, — очевидно, монах не сомневался, что поездка будет оченьскорой. А Дарина молчала, не желая преждевременно омрачать его радость и с тайным беспокойством ожидая, когда все начнет решаться.
Внезапно с шумом распахнулась дверь в корчму и громкий голос вошедшего заставил всех оглянуться.
— Да у вас тут пир, как я погляжу! — воскликнул курчавый темноволосый мужчина лет тридцати пяти. — Какие у тебя странные собутыльники, Фьяманджело: два монаха и прекрасная дама. Стоило мне ненадолго уехать, как в наш вертеп тут же явились святые отцы и благочестивая принцесса. Счастливец ты, Фьяманджело! Меня такие благородные красавицы не посещают.
— Тадео, старый плут, не заглядывайся на чужое! — сказал ему вместо приветствия Антон, явно обрадованный появлением помощника. — Мы ждали тебя только к вечеру, но это удача, что ты приехал раньше. Сегодня как раз тот случай, когда мне чертовски нужен твой совет.
Но подвижный смуглолицый и длинноносый Тадео прежде всего пожелал познакомиться с Дариной, а услышав, что она из Руси, многозначительно изрек:
— Я всегда знал, Фьяманджело, что тебе судьбой предназначена славянка. Ты ведь и сам русич, разве не так? Я-то никогда по-настоящему не верил, что ты грек или итальянец.
Дарину приятно удивило, что весельчак Тадео сказал, будто она предназначена Антону судьбой. Но Антон никак не откликнулся на эти слова, а сразу же заговорил о деле:
— Когда ты узнаешь, Тадео, какие новости мне привезла Дарина, то поймешь, что для меня сейчас важнее всего — вернуться домой. Но для этого надо разрешение консула и его курии[Курия — совет консула, а также его канцелярия.].
— Погоди, погоди! — замахал руками Тадео. — О каком возвращении домой ты говоришь? Твой дом здесь! Помнится, ты однажды признался мне, что на родине у тебя уже давно нет дома, твоя мать умерла, любимая девушка вышла за другого, друг предал…
— Оказывается, все не так, — прервал его Антон, слегка улыбнувшись. — Но пойдем в другую комнату, нам надо поговорить без посторонних.
— Вот так, прямо с дороги, не отдохнув, не пообедав? — посетовал Тадео.
— Я не могу откладывать ни на минуту, — заявил Антон. — Ты должен сейчас же выслушать меня и Дарину.
В корчме уже стали собираться посетители, и Антон с Тадео и Дариной ушли из зала в маленькую боковую комнату. Мартын проводил их недоумевающим взглядом.
С Тадео Антон и Дарина были более откровенны, чем с Мартыном, и рассказали ему о том, что у них есть сын, который считается ребенком Карпа. Тадео должен был знать правду, чтобы понять, насколько велико желание Антона вернуться на родину. К тому же Тадео, в отличие от Мартына, бьш человеком посторонним боярскому дому, и с его стороны они могли не опасаться ни осуждения, ни огласки.
— Что ж, можно только порадоваться, что у тебя есть ребенок от столь прекрасной госпожи, — улыбнулся Тадео. — И не такой уж грех, что она тогда считалась женой другого. Правда, я слыхал, что у русичей уж очень строгие нравы. А вот в Италии даже римские папы иногда имеют детей от замужних женщин, и это мало кого удивляет. Вернувшись на родину, ты сможешь узаконить свое отцовство.
— Но для этого мне надо вернуться! — воскликнул Антон. — Как думаешь, может, сделать это прямо сейчас, никого ни о чем не извещая? Скажу, что ненадолго отлучаюсь в Солхат или Херсонес, а сам поплыву к Божскому лиману.
— Ты не иголка, чтобы так просто скрыться, да еще на корабле, — возразил Тадео.
— Можно добраться и по суше.
— В караване? Но под видом кого? А если вы с Дариной отправитесь в путь без сопровождения, только с двумя монахами и парой слуг, то и нескольких миль не пройдете, как вас схватят какие-нибудь кочевые разбойники. Нет, Фьяманджело, лучше действовать открыто, заручившись защитой властей.
— Вот я и жду твоего совета. Ты только что из Кафы, а там сейчас генуэзское консульство.
— Кстати, в Кафу из Генуи недавно прибыл некий аббат, старик весьма богатый и влиятельный. С ним считается даже генуэзский консул, а уж наш местный и подавно. Может быть, попробовать договориться через него? Все-таки он духовное лицо, должен проявлять милосердие. Правда, говорят, сейчас этот Микеле Каффаро очень болен и к нему почти никого не пускают, но…
— Микеле Каффаро? — вскинулась Дарина. — Микеле Каффаро, ты говоришь?
— Да, Микеле Каффаро, — кивнул Тадео, немного удивленный ее интересом к имени итальянского аббата. — Он слывет подвижником и любителем странствий, объехал все владения Генуэзской республики. А в молодости, говорят, и повоевать успел.
— Я слышал о нем, когда был в Константинополе, — сказал Антон. — Говорили, он щедро помогал императору Михаилу Палеологу. Но видеть этого старца мне не приходилось.
— Может быть, сейчас увидишь, — заметил Тадео. — Если, конечно, он захочет тебя принять.
— Он захочет, он непременно захочет! — воскликнула Дарина с горящими глазами и, повернувшись к Антону, схватила его руку, на которую было надето кольцо с латинской надписью. — Вот этот оберег поможет тебе попасть к Микеле Каффаро, потому что Микеле Каффаро — твой дед!
— Что?!.. — в один голос воскликнули Антон и Тадео.
— Я хорошо запомнила это имя: Микеле Каффаро. Это именно он спас Елену в осажденном Константинополе. И от него она родила мальчика, которого назвала Михаилом. Вот когда сказалась в полной мере волшебная сила кольца! «Пока дышу— надеюсь». Именно так!
— А вдруг здесь просто совпадение имени и фамилии? — засомневался Антон. — Может, этот Микеле Каффаро — лишь дальний родственник того, который был шестьдесят лет назад в Константинополе?
— Как раз этот Микеле Каффаро был в те годы в Константинополе, — сказал Тадео. — Я слышал, что его семья ненавидела венецианского дожа Энрико Дандоло и Микеле Каффаро хотел ему отомстить, но попал в плен к его людям и много пострадал.
— Значит, это он! — торжествующе заявила Дарила. — Ты его родной внук, Антон!
— Но каким чудом русич может быть внуком знатного генуэзца? — развел руками Тадео. — Хотя, впрочем, в мире бывают и не такие чудеса…
