Его нет до вторника. Жизнь моя в эти дни событиями не
богата. По утрам я усердно мету свой участок, потом еду с подругой на пляж,
часам к шести мы возвращаемся в город, одуревшие от солнца, и разбредаемся по
домам. Я готовлю себе ужин, читаю, смотрю телевизор, когда есть что смотреть,
совершаю длинные пешие прогулки на сон грядущий, то есть веду жизнь, которая
мне нравится.
В воскресенье я появляюсь в доме моих бывших родственников,
Лешкиных родителей, одетая, словно на прием к английской королеве. Даже Агатка
ни к чему бы не смогла придраться. У Софьи Васильевны день рождения. Я вручаю
ей подарок с букетом цветов и удостаиваюсь поцелуя. Федор Михайлович считает,
что я его всегда достойна, мы обнимаемся по-родственному.
Гостей немного, все люди близкие, перед которыми за Лешку
родителям давно не стыдно, он сидит в кресле почти трезвый и рад мне страшно.
При первой возможности затаскивает меня в свою комнату и спрашивает:
– За Вадима замуж пойдешь?
– Он не зовет.
– А если позовет?
– Пойду, а чего не пойти? Человек хороший, и отец велел
на работу устраиваться.
– Ясно. Шла бы за меня, а? Хорошо ведь жили.
– Это с какой стороны смотреть.
– Может, я пить брошу. Вон батя сказал, кодироваться
надо.
– Дурака-то не валяй.
– Ты меня просто никогда не любила, – обиженно
говорит Лешка. – Я бы правда пить бросил.
– Это мы уже проходили.
Он обхватывает меня ручищами, прижимает к широкой груди и
целует. Злиться на него совершенно невозможно, так же как относиться к нему
всерьез.
– Отвяжись, – прошу я.
– А я тебя люблю, – голосом рассерженного ребенка
говорит он.
– Так и люби, я ж не против, только не лезь.
– Ну и не буду.
Мы идем к гостям. Софья Васильевна пытливо на нас смотрит. Я
улыбаюсь. Через пять минут улыбается и Лешка, злиться долго он не умеет. В
девять я ухожу. Лешка порывается меня проводить, но Федор Михайлович рявкает
«Марш в свою комнату» и провожает меня сам. Иногда я всерьез думаю, что замуж
мне надо было выходить за свекра, но куда тогда деть Софью Васильевну и Лешку?
Во вторник к вечеру появляется Вадим.
– Ура! – воплю я и кидаюсь ему на шею. Он
подхватывает меня, кружит в нашей огромной коммунальной прихожей и осторожно
ставит на пол.
– Скучала? – спрашивает.
– Еще как. – Я целую его и получаю от этого
большое удовольствие. Видимо, он тоже, потому что руки его становятся очень
настойчивыми, а выражение лица ни с каким другим не спутаешь. –
Чего-нибудь вкусное принес? – спрашиваю я.
– В машине. Поедем ко мне.
– Да никуда ехать не надо. Никто не придет. А придет –
ты его с лестницы спустишь.
Пока он возвращается к машине, я быстро расчесываюсь,
застилаю чистые простыни и ставлю чайник. Вадим появляется с шампанским,
пакетом разнообразной снеди и большущей коробкой конфет, которые я сразу же
принимаюсь есть.
– Куда ездил? – спрашиваю я.
– А, так, неинтересно. Лучше расскажи, чем ты
занималась.
– Тебя ждала, чем же еще?
– Хорошо ждала?
– Сейчас увидишь.
Я подхожу к Вадиму, который за пять минут до этого устроился
в кресле, и опускаюсь на его колени, подняв подол знойно-желтого платья. Не
спеша расстегиваю ремень на его брюках. Он улыбается, довольно ловко освобождая
меня от лишних вещей.
– Ну и чего ты смеешься? – спрашиваю я.
– Пытаюсь сообразить, где у нас раньше мозги были.
Утром я просыпаюсь оттого, что Вадим ходит по комнате.
Двигается он очень осторожно, но я все равно слышу. Однако открывать глаза мне
совсем не хочется. Вадим наклоняется ко мне и шепчет:
– Фенечка, мне надо идти.
– Угу, – мычу я. Он целует меня, а я спрашиваю: –
Ты меня любишь?
– Ну как же можно тебя не любить?
– Молодец, так держать. – Я обхватываю его за шею
и притягиваю к себе. Он не брит, но мне это даже нравится.
– Я тороплюсь, – смеется Вадим.
– Ничего подобного. Будешь знать, как будить меня по
утрам.
После его ухода я собираюсь как следует выспаться, но вдруг
вспоминаю о родном участке. Меня охватывает жажда деятельности. Я встаю, иду в
ванную: кран на месте. Утро чудесное.
К вечеру возвращается Вадим, мы ужинаем, занимаемся любовью,
утром прощаемся, он уезжает, а я мету участок. В субботу Вадим на ночь не
остается, уезжает часов в десять, когда появится – не знает, дела. Скорее
всего, в понедельник. Я клянусь его ждать до понедельника.
Утром мне не спится, и уже в шесть я иду на участок. Улица
пустынна. Тишина, и воздух какой-то особенный. Я замираю, опершись на метлу.
Мысли мои чисты и прекрасны.
Тишину внезапно нарушают три машины, друг за другом мчащиеся
по улице. «Вот придурки», – думаю я.
А машины, сначала та, что в середине, а потом и две другие
вдруг останавливаются. Из средней выходит Вадим. Полная для меня неожиданность,
между прочим. Лицо у него сердитое.
– Ты что делаешь? – спрашивает он.
– Улицу мету, – резонно отвечаю я.
– Зачем?
– Что значит – зачем? Я в ЖЭКе работаю.
– Помнится, ты на телевидении работала.
– Когда это было, меня уже выгнали.
– Так, – недовольно говорит Вадим. – Иди
домой, часа через два я приеду.
– Ага, – только и успеваю сказать я и остаюсь
наедине с метлой.
Едва я собралась позавтракать, вернувшись домой, как
приходит Вадим. Выражение его лица мне не нравится, я сразу же вспоминаю, что
за моей спиной три поколения прокуроров, и готовлюсь к бою.
– Что это за чертовщина с метлой? – спрашивает
Вадим голосом моего отца.
– Я же тебе сказала: дворником работаю. Надо мне где-то
трудиться. Это временно, до зимы. Снег пойдет, тяжело станет, я брошу.
Мне кажется, что я все объяснила очень доходчиво, но Вадим
так не считает.
