– Фенечка, моя работа – сплошная рутина, меньше всего
мне бы хотелось говорить о ней на отдыхе.
– Так и быть, – решаю я. – Поговорим позднее.
В аэропорту нас встречает Сергей, я на заднем сиденье
«Мерседеса» рядом с Вадимом, на мне сногсшибательное платье. Вадим, как всегда,
ласков и предупредителен. С четвертым замужеством мне повезло, даже родителям
придется это признать. Мысли мои ленивы и приятны, я то пребываю в сладкой
полудреме, то прислушиваюсь к беседе, которую ведут Вадим с Серегой, но
разговор какой-то неинтересный, а встревать я считаю неприличным. В конце
концов я засыпаю.
– Фенечка, – Вадим гладит мое плечо, –
приехали.
Я потягиваюсь и смотрю в окно. Мы в пригороде, я и не знала,
что здесь целую улицу отгрохали, и когда успели? Дома выглядят симпатично,
перед каждым зелененький лужок. Как в Америке (я там не была, но по телевизору
видела).
– Который наш? – интересуюсь я.
– Прямо перед тобой.
– Это дворец.
– Так ты и должна жить во дворце, разве нет?
– Вообще-то я в коммуналке жила, но дворец тоже
неплохо. Проживем. А кто в нем убираться будет?
Вадим смеется, настроение у нас превосходное.
– Уборщица приходит дважды в неделю, – сообщает
он.
По тропинке, выложенной мраморной плиткой, идем к крыльцу.
– Ну, что, – говорит Вадим, – молодую жену в
дом положено на руках вносить. Запрыгивай.
Я выполняю команду и оказываюсь в огромном холле,
выдержанном в бело-синих тонах.
– Как тебе? – спрашивает Вадим.
На мой вкус, слишком много денег, но огорчать мужа мне
совсем не хочется, я делаю восторженные глаза, попутно прикидывая, смогу ли я
вообще жить в таком доме. Места для меня явно многовато, так и хочется в
шифоньер залезть. Тут одна из дверей открывается, и выходит тот самый тип,
который однажды возник в окне темно-фиолетового «БМВ».
– Привет, – говорит он, и они с Вадимом
обмениваются рукопожатием.
– Знакомься, Фенечка, это Стас, а это моя жена.
Я, выдав лучшую свою улыбку, протягиваю руку, открыто и
сердечно глядя в глаза новоявленному знакомому. Меня хватает на две секунды, после
чего сердечность из моих глаз исчезает, а вслед за ней в неизвестном
направлении отбывает открытость. На смену им приходят чувства, которые я с
трудом классифицирую. Одно могу сказать: ощущение неприятное. В животе вдруг
противно заныло, и шерсть, если б она у меня была, непременно бы встала на
холке дыбом. Я все еще силюсь произвести хорошее впечатление, при этом пытаюсь
угадать, чем меня этот Стас так донимает.
Впервые в жизни я торопливо отвожу взгляд в сторону, вещь
неслыханная при моем врожденном чувстве независимости, которое кое-кто из
недоброжелателей называет наглостью. Я несу несу– светную чушь и при этом жмусь
к Вадиму. Слава богу, длится все это недолго, появляется Серега с чемоданами, а
Вадим решает показать мне дом. На первом этаже кухня-столовая, огромная
гостиная, комната, которую Вадим называет гостевой, а также ванная и туалет. На
втором этаже две спальни, кабинет Вадима, большая комната, которая вполне
подойдет под детскую, а пока я сразу же решаю сделать ее своей, открытая
веранда и еще одна ванная и туалет. Вместо того чтобы восторгаться, я
спрашиваю:
– Вадим, это кто?
– Где?
– Внизу. Этот Стас, он кто? Что он вообще делает в
твоем доме?
– В нашем, Фенечка. Стас – мой брат, двоюродный. Так
вышло, что он сейчас живет у нас. Я тебя уверяю, он нам мешать не будет. Стас
устроился в гостевой, наверх никогда не поднимается. Я почти всегда у себя,
вряд ли ты будешь видеть его часто. Стас – золотой парень, совершенно безобидный.
– А этому безобидному здесь жить обязательно? –
голосом моей мамы интересуюсь я.
Лицо Вадима приобретает выражение, которое я не люблю. К
счастью, я редко вижу его на лице мужа.
– Он здесь живет. Эту тему мы больше не обсуждаем.
«Это мы еще посмотрим», – думаю я, однако замолкаю.
В тот день Стаса я больше не вижу. Мы очень мило провели
вечер с Вадимом, я заметно подобрела и даже подумала, что демонстрировать
неудовольствие поспешила.
Утром я долго сплю, Вадим часов в восемь уехал на работу, у
него дела, а у меня дел нет. Придется их придумать. Я распаковываю чемоданы,
раскладываю вещи по полкам, отправляю в стирку белье и ловлю себя на мысли, что
очень не хочу спускаться на первый этаж. А, между прочим, я у себя дома. С чего
я, собственно, взяла, что Стас здесь? Он мог уехать с Вадимом или вообще
провалиться к чертям собачьим, чего я ему от души желаю. Ближе к обеду голод
вынуждает меня отправиться на кухню.
Я грохочу кастрюлями, хлопаю дверцей холодильника и при этом
пою. Однако каждые пять минут кошусь на дверь гостевой. Никаких признаков
жизни. Я успокаиваюсь, всецело переключив внимание на готовку. Вот тут-то дверь
и открывается. От неожиданности я глупо ойкнула.
– Привет, – говорю я. – Извини, не знала, что
кто-то есть в доме.
Я успела сосчитать до двадцати, прежде чем он ответил:
– Ты у себя. – Низкий, хриплый голос.
– Ты обедал? – «Чего это я улыбаюсь, как дура?»
– Да, спасибо. – Он проходит, наливает чай, берет
печенье в вазочке.
Я шарахаюсь к мойке, второй раз мою помидоры. Руки у меня
дрожат. Чего я боюсь, черт возьми, чего? Сидит человек, пьет чай, на меня не
смотрит. Зато я на него смотрю. Исподтишка. Короткая стрижка, волосы темные,
тяжелый подбородок. Взгляд неприятный. Оказавшись под этим взглядом, против
воли начинаешь ерзать. Крепкий парень, правда, не из тех, что пропадают в
спортзалах, накачивая мускулы. Двигается легко, но сила в нем чувствуется
немалая. Ну и что? Здоровых мужиков я не видела, что ли? Вадим, кстати, на
хилого интеллигента тоже не тянет. Стас мазнул взглядом, в котором была усмешка,
и у меня возникло подозрение, что он считает жену брата существом пустым, на
которое время тратить жалко. Да ради бога.
– Ты мой портрет по памяти писать собираешься? –
вдруг спрашивает он.
– Что?
– Кончай пялиться, вот что.
«Чтоб ты сдох», – хочется сказать мне. Конечно, я этого
не делаю.
– Извини, – надеюсь, улыбка у меня
естественная. – Не очень вежливо разглядывать человека, просто я
любопытная. Не злись, ладно?
– И не думал.
