А народ, между прочим, дружно тянется к точкам питания. Пора
всерьез подумать о хлебе насущном. Мимо, косясь в мою сторону, прошли два
молодых человека, симпатичные, только вот радости от них нет никакой: денег у
парней кот наплакал, а хлопот… Я обозрела окрестности: такое впечатление, что
на юге отдыхают только женщины. Ладно, черт с ним, с пропитанием, в конце концов,
за пару дней с голоду я не умру. В животе вновь заурчало, я малодушно
прикинула: а не податься ли к Валерику? Валерик – тип, который меня сюда
привез, в смысле в этот самый город. Отдыхать. Мы вроде бы хотели пожениться.
Не самая лучшая идея. Еще худшая – выяснять с ним отношения вдали от отчего
дома. Само собой, закончилось это для меня плачевно. На счет «три» я вылетела
из гостиницы без чемодана и средств к существованию. Правда, кое-какие средства
у меня все же были: жизненный опыт научил хоть немного денег всегда иметь при
себе. Этого «немного» хватило заплатить хозяйке за угол на три ночи и отбить
телеграммы дорогим родственникам с просьбой оказать посильную помощь. Проще
было бы позвонить, но объясняться с дорогими и близкими не хотелось. Телеграмма,
с моей точки зрения, куда действеннее заполошного звонка. Мобильного у меня
нет, так что либо гражданам придется выслать деньги, либо мучиться
неизвестностью, лелея надежду когда-нибудь меня увидеть. Счастье, что я
встретила добрейшую женщину – мою хозяйку. Кто бы еще пригрел девицу с
придурью, зато без чемодана и паспорта? Идти к Валерику совсем не хочется.
Вероятность получить назад свои вещи весьма невелика, а зануда он страшный.
Когда я уже твердо решила голодать ближайшие два дня, передо мной появился роскошный
«Мерседес» и плавно затормозил. Мой взгляд замер на номере машины, и сердце
сладко екнуло: прибыл этот самый «Мерседес» из моего родного города. Приятно на
чужбине встретить земляка. В животе опять весьма некстати заурчало. Задняя
дверь распахнулась, и появился «земляк», очень симпатичный тип, между прочим. А
за моей спиной раскинулся сквер, через него пролегал кратчайший путь в
забегаловку, которую местные остряки называют лучшим рестораном города. Мужчина
поднялся на три ступеньки и оказался рядом со мной.
– Привет, – радостно говорю я.
Он поворачивает голову. Вид моей красной майки и шорт, на
скорую руку смастаченных из старых джинсов, не производит должного впечатления.
Ясное дело: о Черкизовском рынке парень никогда не слышал, а если и слышал, то
вряд ли ему придет охота совершить туда паломничество. На нем брюки из льна и
рубашка с коротким рукавом. Как любит выражаться моя сестрица, «в стиле
неброской роскоши». Ботинки заслуживают отдельного описания, моего таланта вряд
ли хватит, чтобы воздать им должное. Я смотрю на свои сланцы. Угораздило же
вырядиться на момент спешного бегства от Валерика.
– Мы что, знакомы? – без улыбки спрашивает
мужчина.
На моей физиономии улыбка в тридцать два карата.
– Не-а, просто мы из одного города, если эта машина
ваша.
– Вот оно что, – говорит он, но как-то неохотно.
Я продолжаю сиять, как электрическая лампочка, и выкладываю
свой козырь:
– Меня Фенькой зовут.
– Это что, кличка?
– Почему? Это имя.
– Серьезно?
«Ты хоть улыбаться-то умеешь?» – с тоской думаю я, однако
другого «обеда» поблизости не видно, и я продолжаю сиять.
– В детстве книжку про Феньку читали? Она еще керосин
пила?
Через тридцать секунд он отвечает:
– Точно, и гвозди ела, – и улыбается. Улыбка у
него блеск, пожалуй, не хуже моей. С этой самой улыбкой он качает головой: –
Надо же, и в самом деле помню. Рассказ – нет, а про гвозди и керосин – помню.
– Это своеобразие детского восприятия, – мудро
замечаю я, сдвигаюсь вправо, чтобы незнакомец мог сесть на скамейку, и он
садится.
– Вас действительно так зовут? – все еще с улыбкой
спрашивает он.
– Ага, мама удружила. Ей, знаете ли, не повезло.
Родители назвали ее Августой. Другая бы с таким именем свихнулась, а маменька
выдвинула годам к двадцати пяти теорию, что только обладатель редкого имени
способен стать выдающимся человеком. Меня назвали Ефимией, а мою сестрицу
Агатой. Ужас, правда?
Он смеется.
– Ну, почему же? В мыслях вашей мамы что-то есть.
Теперь он меня разглядывает. Я непроизвольно выпрямляю
спину, грудь вперед, живот подбираем, впрочем, его и так нет. Улыбка моя
достигает устрашающих размеров, а вот с утра надо было расчесаться. Ладно,
сойдет и так. Загар у меня сногсшибательный, и вообще я девчонка хоть куда,
только барахлишко подкачало. Вернусь домой – выброшу его на помойку.
– Значит, вы здесь отдыхаете?
– Угу.
– Давно?
– Неделю.
– А можно спросить, с кем?
– Да ни с кем. То есть в настоящий момент я одна.
Вообще-то я прибыла сюда с другом, но с ним произошла ужасная неприятность. Так
что теперь мы отдыхаем врозь.
Мой земляк смотрит на часы – скромный с виду «Ролекс».
– Я собирался обедать. Как вы, составите мне компанию?
– Замечательная идея. Вы в эту забегаловку
направляетесь? – Я тычу пальцем за свою спину.
– Да. Вам она не по душе?
– Да нет. Просто меня туда не пустят.
– Это мы посмотрим. Кстати, меня зовут Вадим.
– Очень приятно, – мурлычу я и двигаю рядом с
Вадимом к вожделенному месту раздачи бесплатной похлебки. Взять его под руку я
не решаюсь. Вадим с персоналом царственно суров, и вопрос об уместности моего
присутствия среди крахмальных скатертей отпадает, не возникнув. С радостно
бьющимся сердцем я утыкаюсь в меню, сообщив из вежливости:
– У меня зверский аппетит. Как насчет денег?
– О деньгах не беспокойтесь.
Я решила себя осчастливить. Через час взгляд Вадима
становится изумленным, я поглощаю содержимое тарелок ритмично и не сбавляя
темпа, сам он лениво ковыряет вилкой в салате. Что он там хочет найти,
интересно? Я слегка расслабляюсь и начинаю к нему присматриваться.
До сих пор он был для меня абстрактным «обедом», теперь же
приобретает черты симпатичного мужика, сорока с небольшим лет, крупного,
холеного, с моложавым лицом и явно шальными деньгами. У него замечательная
улыбка и лишних килограммов шесть, хотя живот подобран и держится Вадим
молодцом.
– В теннис играете? – спрашиваю я, улыбка у меня
будто приклеенная.
– Играю. А вы?
– И я. Иногда.
– Почему иногда?
