– Я больше не буду, – говорю я, звучит это страшно
глупо.
– Ты даже не представляешь, как ты мне осточертела.
Я отворачиваюсь к окну. Это невероятно, но я реву. Хмурюсь,
давлюсь слезами и боюсь повернуть голову.
Весь следующий день я вожусь с фотографиями. О
дорожно-транспортном происшествии Стас мужу не доложил, за что я ему
благодарна. Вечером в столовой я демонстрирую Вадиму свои творческие успехи. Он
с готовностью обсуждает каждую фотографию.
– Узнаешь? – говорю я, когда дошла очередь до
фотографии Стаса. – Я и не думала, что твой золотой парень умеет улыбаться.
– Ты его просто не любишь, – смеется Вадим. «Что
за дурацкая фраза?» Я смотрю из-за его плеча на снимок, и две мысли не дают мне
покоя: почему я так долго пялюсь на физиономию Стаса с чувством подозрительным
и для меня несвойственным и с какой стати я не показала мужу фотографию, где
Стас рядом со мной?
Потратив полночи на копания в своей бездонной душе, твердо
решаю держаться от Стаса подальше. Оно, конечно, очень забавно посмотреть на
то, какой он без своей защитной брони, что для женщины с моим самолюбием имеет
чуть ли не принципиальное значение, но как бы эти игры не завели меня черт
знает куда.
Хватает меня на пару дней. Жара стоит страшная, я
прикидываю, с кем из подруг податься на речку, трачу на это полчаса и вздыхаю.
Сегодня вторник, нормальные люди трудятся. В конце концов решаю ехать одна, то
есть со Стасом. О чем и сообщаю ему через пять минут.
– Вадиму позвони, – говорит он.
– Зачем? К его приходу мы вернемся.
– Позвони, он должен знать, где ты.
Вадим дал милостивое разрешение, и мы едем на речку. Машину
оставляем на пригорке. Я расстилаю полотенце, раздеваюсь, стоя спиной к Стасу.
Он укладывается метрах в трех от меня. Я закрываю глаза, мысли мои становятся
тягучими, надо бы перевернуться, да лень, и тут Стас говорит:
– Обгореть не боишься?
– Не боюсь.
– Я купаться. Пойдешь?
Кажется, меня приглашением почтили, ну и денек. Я встаю и
иду следом за ним к воде. Плаваю я хорошо, но за Стасом мне не угнаться. Где-то
на середине реки я бросаю соревнование и плыву так, для удовольствия. Он достиг
противоположного берега, стоит по пояс в воде и вроде бы меня ждет, нырнул пару
раз и поплыл навстречу. Я не обращаю на него внимания. Молча выхожу из воды и
укладываюсь на полотенце. Стас возвращается минут через десять. Я достаю из
сумки книгу, делаю вид, что читаю. Вновь иду купаться, Стас за мной.
– Нам домой не пора? – спрашивает.
– Я никуда не тороплюсь.
– Уже три часа.
– Ну и что? Сегодня я молчу, за руки тебя не хватаю.
Вадим знает, где я, так что заткнись.
– О’кей, мэм, заткнулся, – нагло ухмыляется он.
Он все еще стоит в воде в нескольких метрах от меня и скалит
зубы. Я переплываю речку и поднимаюсь по крутому склону. Ничего интересного
наверху нет, потоптавшись минут пять, подхожу к краю и поглядываю на воду.
Нырнуть, что ли? Стас с любопытством наблюдает за мной.
– Хочешь нырнуть? – кричит он.
– Не твое дело.
– Как личный телохранитель, должен предупредить – мысль
не самая удачная, можешь свернуть шею.
С тоской думаю, что теперь мне точно придется нырять. Выбираю
самый безопасный вариант и прыгаю солдатиком. Погружаюсь в воду, касаюсь ногами
дна, и сразу возникает острая боль в левой ноге. Выныриваю, хватаю ртом воздух
и тихо поскуливаю. Слава богу, Стас меня не слышит. К горлу подступает тошнота,
я глубоко дышу, чтобы с ней справиться, боль не проходит. Вытягиваю ногу из
воды, чтобы посмотреть, что с ней. Тошнота наваливается с новой силой. Я плыву,
стиснув зубы, и каждые двадцать секунд напоминаю себе, что я пошла в маму и
твердости характера мне не занимать. Выбираюсь на прибрежный песочек,
откидываюсь на руки. На песке кровавый след. Рассматриваю свою стопу, порез
глубокий. Прикидываю, как пронести свои кровавые раны мимо Стаса, тут и его
нелегкая приносит.
– Что с ногой? – Он садится на корточки, приподнимает
мою ногу. – Бутылка?
– Наверное.
– Зато прыгнула. В следующий раз умнее будешь.
– Ты бы помолчал, а? Без тебя тошно.
– Сейчас аптечку из машины принесу, а то кровью
истечешь, как поросенок.
– Ага, – киваю я. – Непременно истеку,
телохранитель хренов, чтобы ты премии лишился.
Возвращается он быстро и берется за мою ногу.
– Надо ехать в травмпункт, располосовано будь
здоров, – сообщает он хмуро.
Наши взгляды встречаются. Мне становится не по себе.
– Что? – спрашивает Стас. – Очень
больно? – Я сглатываю ком в горле. – До машины дойдешь или помочь?
– Дойду.
Я встаю и делаю пять шагов. Стас наблюдает за мной.
– Ясно. Идти ты не можешь.
– Могу. Только медленно. Ты бы двигал вперед, не такая
большая радость ковылять под твоим чутким взором.
Уродливыми прыжками добираюсь до одежды. Натягиваю платье,
беру шлепанцы и прикидываю расстояние до машины. Стас не спеша одевается и
заявляет без улыбки:
– Я, конечно, никуда не тороплюсь, но такими темпами до
тачки ты добредешь к утру, если еще раньше не истечешь кровью.
– Чему ты, само собой, будешь рад.
– Наоборот, я же премии лишусь. Может, ты на время свою
гордыню в одно место засунешь и я тебя до машины донесу?
– Засунула. Неси.
Он подхватывает меня на руки и идет к машине. Сердце
стремительно ухает вниз и назад не возвращается. Чувствую я себя хуже некуда.
Прижаться к его груди боюсь, не знаю, куда руки деть, а тут еще сердце
вернулось на место и стучит так, что глухой услышит.
– Если ты обхватишь меня за шею, будет удобнее и тебе и
мне, – говорит Стас.
