Мы в спальне, Вадим притягивает меня к себе. Мне хочется его
ударить.
– Переодевайся, сейчас буду тебя кормить, – говорю
я.
– Лучше поцелуй меня.
Я хихикаю и отстраняюсь.
– Посмотрю на твое поведение. Хотя бы выпей чаю с
дороги. – Улыбка у меня от уха до уха. Он улыбается в ответ, идет в
ванную.
Я хватаю сотовый и бегу на веранду.
– Привет, – говорит Агатка. – Вспомнила о
сестре?
– Позвони мне минут через двадцать. Придумай
что-нибудь, мне надо уйти из дома.
– Что случилось?
– Агатка, не будь дурой, приеду, все расскажу. Ты
поняла?
– Поняла, поняла.
Я спускаюсь вниз, через десять минут появляется Вадим. Мы
пьем чай, я считаю секунды, ну, быстрее, быстрее. Звонит телефон.
– Вадим, – говорю я. – Наверное, тебя,
подойди.
– Черт, кому это неймется? – ворчит он и снимает
трубку. – Да.
Я прислушиваюсь.
– Фенечка, – он вроде бы взволнован, – это
сестра, кажется, твоей маме плохо.
Я кидаюсь к телефону, сбивая по дороге стул. Надеюсь, это
впечатляет.
– Да.
– Балда, – дразнит Агатка. – Сестра – это
наказание.
– Господи, это серьезно? – голос мой звучит
трагически.
– Очень, – злится Агатка. – Если маменька
узнает об этом спектакле, публичного проклятия нам не избежать.
– Конечно, я сейчас приеду, да, да, прямо
сейчас. – Я вешаю трубку.
– Что? – спрашивает Вадим.
– Мама от госпитализации отказалась, человек она
своеобразный. Поеду к родителям.
– Я тебя отвезу.
– Я так тебя ждала, ты не представляешь, как мне
жаль, – говорю я по дороге.
– Слава богу, впереди у нас много времени.
Агата ждет на улице. Все-таки она молодец.
– Что?
– Уснула, папа очень расстроен. Останься у нас сегодня,
мало ли что.
– Конечно.
– Вадим, – Агатка демонстрирует неловкость, –
бога ради, извини…
– Все нормально, я просто Фенечку привез.
– Я позвоню, – шепчу я, и мы расстаемся.
– Ну? – грозно спрашивает сестрица. – По
какому случаю трагедию играли?
– Где предки?
– На твое счастье, с Михайловыми на даче, шашлыки
затеяли. Так в чем дело?
– Из дома надо было вырваться.
– Зачем?
– Подумать.
– Ясно. Там думать нельзя?
– Выходит, что нельзя.
– Свинья ты, Фимка, все у тебя по-дурацки. Я, между
прочим, здорово испугалась. А ты опять темнишь. Кстати, твоему Вадиму ничего не
стоит позвонить матушке на работу. Как выкручиваться будешь?
Утром я звоню Вадиму предупредить, что задержусь у родителей
на пару дней. К моему удивлению, он не возражает. На счастье, родители все еще
на даче, зато Агатка достает меня вопросами. На следующий день звонит Стас.
– Вадим в больнице. – Сердце мое стремительно
падает. – Ночью был приступ, что-то там с почками. Увезли на «Скорой». Я
хотел позвонить, но он не велел, говорит, тебе сейчас и так несладко. Как ты
там? – Я пытаюсь оценить новость. – Я за тобой приеду, – говорит
Стас.
Лишь только я оказываюсь в машине, он спрашивает:
– Про мать вранье? – Я киваю. – Ну, и что
дальше? Пока нам везет, пару недель его, возможно, продержат в больнице, а
потом? Папе «Скорая» понадобится или придумаешь женские недомогания?
Я смотрю на Стаса. Если бы Вадим умер там, в больнице… Это
чудовищно, но если бы он умер…
– Что? – усмехается Стас.
– Я… – слова даются мне с трудом. – Я сделаю
все, как ты скажешь. – Невероятно, но я даю согласие убить мужа.
Мы в больнице. Я вхожу в палату, Вадим бледный, измученный,
улыбается мне.
– Напугал? – Он гладит мою руку.
Он хороший человек, сколько бы я ни оправдывала себя, мой
муж – хороший человек. Он желает мне добра, а я ему – смерти.
– Как мама?
– Собирается на работу. А вот ты… разве можно быть
таким беспечным?
– Врач сказал, недели три придется здесь поваляться.
Проживешь без меня три недели?
– Я без тебя дня не проживу. Может быть, позвонить
Диме? – нерешительно спрашиваю я. Так зовут его сына. За все время моего
замужества мы ни разу с ним не виделись. Я проявила любопытство, и Вадим
объяснил, что после развода с женой его отношения с сыном не складывались.
Отсутствие фотографий в доме меня тоже удивило, оказывается, дом муж купил
всего два года назад, уже после развода. Бывшую жену покидал с одной сумкой в
руках, фотографиям в ней места не нашлось.
– Не стоит, – говорит он в ответ на мой вопрос.
Покинув больницу, я иду к машине, Стас рядом.
– У тебя на носу веснушки, бледненькие, но если приглядеться,
заметно.
Он смеется. Когда он вот так смеется, я готова жариться на
сковороде и благодарно скалить зубы. И тут я замечаю сестрицу Агату. Она стоит
возле своей тачки и смотрит в нашу сторону.
– Подожди меня в машине, – прошу я Стаса и иду к
сестре. Лицо у Агатки хмурое и почему-то несчастное. Утром, когда мы
расстались, повода иметь такое лицо у нее не было. – Привет, – говорю
я. – Ты чего здесь?
– Проявляю сестринскую заботу, не к месту, надо
полагать.
– Ты чего злишься, а? Зубы болят?
Агатка долго смотрит на меня, так долго, что я не выдерживаю
и отвожу взгляд. Она качает головой и говорит:
– Фимка, как ты можешь, ведь он убийца.
– Ты о чем? – ошалело спрашиваю я.
– Ты с этим… вы любовники.
– Спятила?
– Если хотите это скрыть, держитесь друг от друга
подальше. – Она поспешно садится в машину.
– Агатка, – зову я, но она уже не слышит.
