– Велено запереть их в подвале, – сообщил наш
конвоир и тряхнул головой, словно пытаясь избавиться от наваждения. –
Только сначала в туалет…
Нас повели по коридору, мы спустились в подвал, возле
ближайшей двери ребята притормозили. Задумчивый распахнул ее перед Славкой.
– Спасибо, – сказал тот и скрылся за дверью, а мы
остались ждать. Когда Славка вернулся, в туалет отправилась я, а мой недавний
спаситель сказал:
– Отведи его, а я за девчонкой присмотрю. – И
шагнул за мной, прикрыв дверь. Мы оказались в маленькой комнате с умывальником.
Я покосилась на парня и спросила с сомнением:
– Ты боишься, что я смоюсь по канализационной трубе,
или просто извращенец?
Он привалился к двери и вдруг улыбнулся.
– Фенька, ты что, меня не узнала? – шепотом
спросил он.
– Сережа? – удивилась я, наконец сообразив, кто
передо мной. Трудно было узнать в этом красивом, уверенном в себе мужике шофера
Вадима, добродушного и недалекого Серегу. Да, время меняет людей. Он засмеялся.
– Ну, слава богу. А я смотрю, ты по мне взглядом
мажешь, словно видишь в первый раз. Как дела? – подмигнул он. Глупее
вопрос задать трудно, выходит, изменения коснулись только его внешности.
– Дела не очень.
– Не переживай, я что-нибудь придумаю, –
посерьезнев, произнес он. – Что бы Димка ни болтал, я-то знаю, ты не
убивала Вадима. Да ты бомжа и того пожалела, а тут муж.
– Может, зря ты обо мне хорошо думаешь? –
вздохнула я.
– Нет, не зря, – покачал он головой.
– Как бы твой приятель чего не заподозрил.
– Ерунда.
Я уединилась в кабинке, мысли мои были невеселыми, несмотря
на слова Сергея, точнее, именно благодаря им. Когда я вышла, Сережа стоял в
коридоре, улыбнулся и опять подмигнул. В самом конце коридора была дверь, возле
которой томился Славкин конвоир. Вид у него был по-прежнему отрешенный. При
моем приближении он распахнул дверь, и я увидела Славку, он шагнул мне навстречу.
Местом нашего заточения оказалась небольшая комната с низким сводом и бетонным
полом. Мебель здесь отсутствовала, так же как и окошко, зато дверь была
добротной, обитая металлом, со стороны коридора она запиралась на засов и
рождала ассоциации с застенком. Дверь закрылась, засов лязгнул, и мы оказались
в темноте. Славка взял меня за руку и сделал несколько шагов, достиг стены и
опустился на пол. Я села рядом, чувствуя его локоть. Мы молчали, однако вскоре
я не выдержала:
– Как ты надеешься его облапошить?
– Что? А-а. Никак.
– Никак? Ты отдашь ему фирму за здорово живешь?
– Ну да, отдам. Он разбогатеет на несколько миллионов.
Есть придурки, которые свято верят, что это приносит счастье. Похоже, он из их
числа.
– А ты в это не веришь?
– Я взрослый мальчик и успел поумнеть.
– Придурок ты, прости господи, – в досаде покачала
я головой.
– Еще полгода назад я бы с тобой согласился.
– И что изменилось за полгода? – хмыкнула я.
– Долго объяснять.
– А куда мы торопимся?
– Тоже верно. Тогда, если позволишь, я начну издалека.
У Озерова был внебрачный ребенок, которого он так и не признал.
– Ну, был, ты-то тут при чем?
– У меня похожая история. Мама училась в институте,
влюбилась в однокурсника. Он сделал ей ребенка, а жениться не пожелал. И не
признал меня своим сыном. Мать одна меня воспитывала, не ожидая от бывшего
возлюбленного никакой помощи, а он, естественно, ее не предлагал. Я окончил
школу, мечтал учиться в Англии. Денег на это, конечно, не было. И она первый и
последний раз обратилась к отцу, наплевав на гордость. Он ее выгнал, сказав,
что ничего слышать обо мне не желает. Это здорово задело – не мать, меня.
Она-то знала, чего он стоит. Мой папочка был богатым человеком, очень богатым,
ну, и я, задетый за живое, поклялся, что стану еще богаче, утру нос родителю.
– В Англию поехал?
– Ага, работал, учился. Потом вернулся сюда.
Организовал свое дело, вкалывал как проклятый. Деньги прибывали, а я крутился
как белка в колесе. День за днем, год за годом. Работа, работа, работа…
Девушки, конечно, были. Много девушек. На одной я даже хотел жениться. Но
как-то не получилось. Виделись мы редко, у меня времени не было, ей это
надоело, и она нашла другого. Я об этом узнал, когда она позвонила и сказала,
что замуж выходит. И очень удивился, что мы не виделись четыре месяца. Мне
казалось, неделю, не больше. После этого хорошие девушки куда-то исчезли. Мне
проще было со шлюхами, времени тратить не надо, никаких тебе обязательств.
Потом мама заболела, казалось, вроде бы ничего серьезного, я к ней в больницу
забегал минут на пятнадцать, толком поговорить некогда было, а через две недели
она умерла. Одна. Я в Москву по делам уехал. Тошно стало, и я ушел с головой в
работу, чтоб не думалось. Но мысли всякие уже тогда начали появляться. Неужто
вот так всю жизнь и проживу? А полгода назад я встретился с папашей, на приеме.
Он сам ко мне подошел, по плечу похлопал, назвал сыном и заявил, что гордится
мною. Я улыбался, а в душе была такая муть. Что ж я за человек такой, если эта
мразь мною гордится? Тоска напала, хоть волком вой. Работа не в радость, да что
работа… вся жизнь. Смотрел вокруг и думал, ведь должно, должно быть что-то,
ради чего стоит жить.
– Ну, и надумал что-нибудь?
– Надумал, когда тебя увидел. – Я присвистнула и
головой покачала, а он продолжил: – Меня бессонница замучила, и я взял за
правило часов до двух ночи по улицам болтаться. Идешь себе не спеша,
размышляешь. И однажды увидел девушку. Вывернула из переулка, а рядом с ней
штук пять бродячих собак. Выглядело это довольно странно.
– Представляю.
– Ты шла по улице, а я за тобой, так и болтался до
утра. Днем сидел на работе и не мог понять, отчего в голове пусто, пока не
дошло. Я ночи жду. Прибежал в тот же переулок, а тебя нет. Я к твоему дому.
Накануне я тебя до дома проводил, так что знал, где ты живешь. Сидел на
скамейке, пытался отгадать, которое из окон твое. На следующий вечер пришел
пораньше, потом носился по всему району и готов был реветь от отчаяния, словно
мне года три и я потерялся. Иду к остановке, а ты возле сквера сидишь, собак
кормишь… Конечно, я попытался узнать, кто ты…
– Преуспел?
– Я же старался.
– И что узнал?
– Ну, узнал, что твой муж погиб…
