Стремился, хоть надеяться не смел
На столь удачный случай; но внезапно,
Сверх чаянья, сбылось, чего желал:
Праматерь углядел. Совсем одна,
Овеянная облаком густым
Душистых запахов, среди сплошных
Багряных роз, она, видна едва,
Склонялась то и дело, и цветы
Тяжёлые, в накрапе золотом,
Пунцовом и лазоревом, к земле
Поникшие, лишённые опор,
Приподымала, стебли распрямив,
И бережно плетями гибких мирт
Подвязывала розы, ни на миг
Не помышляя, что она сама -
Прекраснейший, беспомощный цветок,
Что ныне так далёк её оплот
Надёжнейший, а буря так близка!
Враг близился; прополз немало троп,
В тени роскошных кедров, пиний, пальм,
То явно извиваясь, то скользя
Украдкой в цветниках, в рядах густых
Кустов, прилежной Евиной рукой
Посаженных. Сравниться не могло
С волшебным этим райским уголком
Ничто: ни измышленные сады;
Ни те сады, где оживал Адонис;
Ни сад, которым некогда владел
Преславный Алкиной, что у себя
Гостеприимно сына принимал
Лаэрта дряхлого; ни вертоград
Правдивый, где мудрейший из царей
Блаженствовал с египетской женой
Прекрасной. Совершенством здешних мест
Пленился Враг, но восхищённый взор
На Еву особливо обращал.
Так некто, в людном городе большом
Томящийся, где воздух осквернён
Домами скученными и клоак
Зловоньем, летним утром подышать
Среди усадеб и весёлых сел
Выходит, жадно запахи ловя
Сухой травы, хлебов, доилен, стад;
Его пленяет каждый сельский вид
И сельский звук; но ежели вблизи,
Как нимфа, лёгкой поступью пройдёт
Прелестная крестьянка, — все вокруг
Внезапно хорошеет, а она
Прекраснейшая в мире, и вместил
Всю красоту её лучистый взор.
С таким же восхищеньем Змий взирал
На уголок цветущий, где приют
Столь ранним утром Ева обрела.
Телосложеньем Ангелу под стать
Небесному, но женственней, милей,
Невинностью изящною, любым
Движением, она смиряла в нем
Ожесточенье, мягко побудив
Свирепость лютых замыслов ослабить.
Зло на мгновенье словно отреклось
От собственного зла, и Сатана,
Ошеломлённый, стал на время добр,
Забыв лукавство, зависть, месть, вражду
И ненависть. Но Ад в его груди,
Неугасимый даже в Небесах,
Блаженство это отнял, тем больней
Терзая Сатану, чем дольше он
На счастье недостижное глядел;
Наисильнейшей злобой распалясь,
Намереньям губительным успех
Суля, в себе он ярость горячил:
"— Мечты, куда вы завели! Каким
Обманом сладким охмелённый, мог
Забыть — зачем я здесь! Нет, не любовь,
А ненависть, не чаянье сменить
На Рай — Геенну привлекли сюда,
Но жажда разрушенья всех услад,
За вычетом услады разрушенья;
Мне в остальном — отказано. Итак,
Удачу надобно не упустить.
Вот женщина; она — одна и всем
Доступна искусам. Её супруг,-
Насколько я окрестность обозрел,-
Находится не близко. Я страшусь
Его мышленья высшего. Он горд
И, несмотря на то, что сотворён
Из праха, — мужественен и могуч.
Воистину подобного нельзя
Противника ничтожеством считать,
Неуязвимого, когда я сам
Подвержен боли; так унизил Ад
И пытки обессилили меня,
В сравненье с тем, каков я прежде был
На Небесах. Пусть Ева хороша
Необычайно и любви богов
Достойна, — не страшна она, хотя
Любовь и красота внушают страх,
Коль скоро не подвигнуть супротив
Такую ненависть, что тем сильней,
Чем лучше под личиною любви
Укрыта; это самый верный путь,
Надёжный способ Еву погубить!"
Так Враг людского рода говорил,
Укрытый в Змие, злобный постоялец;
Он к Еве направлялся не ползком,
Как нынче, пресмыкаясь по земле,
Волнами изгибаясь, но стоймя,
Подобно башне, опершись на хвост,
На основанье круглое, — клубы
Спирально громоздящихся колец.
Увенчанная гребнем голова,
С карбункулами схожие глаза,
Лоснящаяся шея, чей отлив
Зеленоватым золотом мерцал,
С надменной возвышались прямотой
Над узловидным туловищем, плавно
Скользившим по траве. Он был красив
И привлекателен. Подобный гад
Позднее не встречался никогда.
С ним змиев не сравнить, в которых Кадм
И Гермиона преображены
В Иллирии вдвоём, ни божество
Из Эпидавра, ни хвалёных змиев,
Чью стать Аммон-Юпитер принимал
Равно — Капитолийский, посетив
Олимпию и Сципиона мать,-
Героя Римского. Сперва путём
Окольным Сатана, как бы страшась,
Но алча, приближался; так моряк
Искусный, управляя кораблём,
Близ мыса или устья, где ветра
Непостоянны, изменяет курс,
Частенько перекладывая руль
И паруса; так точно изменял
Движенья Змий, свиваясь, и опять
Упруго развиваясь, и клубясь
