Однажды я возвращался со свиного аукциона, и мне в голову пришла блестящая идея. Я как раз ехал по окраине огроменной военной базы, когда меня осенило, что они там даром тратят массу полезного корма. Я хочу сказать, когда я давным-давно был в армии, то получал уйму нарядов на кухню, потому как вечно задницей в кипяток попадал. И одну вещь я запомнил четко: массу объедков и тому подобного там просто выбрасывали вместе с бесполезным мусором из столовых. Тут-то мне вдруг и пришло в голову, что мы, может статься, сможем обеспечить этим кормом свиней. Следовало учитывать то, что свиной корм стоит немалых денег, и мистер Макгивер не раз говорил, что это главная причина, почему он не может расширять свое свиноводство так быстро, как ему хотелось бы. А потому я остановился у штаба и спросил, можно ли мне поговорить с тем, кто тут главный. Мне показали дорогу в маленький кабинет — и ёксель-моксель, там за столом сидел здоровенный черный чувак, а когда он повернулся, стало ясно, что это и впрямь сержант Кранц из моей старой роты во Вьетнаме. Он бросил на меня всего один взгляд и чуть из своей шкуры не выпрыгнул!
— Боже всемогущий! Это ты, Гамп?! Какого черта ты здесь делаешь?
Когда я ему рассказал, сержант Кранц разразился таким хохотом, что едва штаны себе не порвал.
— Работник на свиноферме! Черт побери, Гамп, да с твоим послужным списком — почетная медаль от Конгресса и все такое… да ты сейчас генералом должен быть! Или хотя бы сержантом, как я! Объедки из столовой для свиней? Да бога ради — почему нет? Черт, Гамп, просто иди и повидайся с сержантом, ответственным за столовую. Скажи ему, что я отдаю тебе весь мусор, какой тебе только понадобится.
Дальше мы малость поговорили про старые времена на войне — про Буббу, лейтенанта Дена и других корешей. Я рассказал сержанту Кранцу про то, как я играл в пинг-понг в Китае, как связался с людьми из НАСА, как начинал свой креветочный бизнес и как играл в футбол за «Новоорлеанских Святых». Сержант сказал, что все это звучит дьявольски затейливо, но что за черт — каждому свое. Лично он, говорит, намерен тридцать лет отслужить в армии, а потом уволиться и открыть салун, гуда не будут пускать никого из штатских, включая президентов Соединенных Штатов. Наконец сержант Кранц хлопнул меня по спине и отправил в дорогу, а когда я вернулся на ферму с грузом мусора для свиней, мистер Макгивер был вне себя от радости.
— Проклятье, Гамп! — кричит он. — Это самая блестящая идея, о какой я когда-либо слышал! Черт, почему я сам до этого не додумался? Со всем этим кормом от армии мы сможем удвоить — нет, будь я проклят, возвести в квадрат объем наших операций за считанные месяцы!
Мистер Макгивер был так счастлив, что даже повысил мне жалованье на пятьдесят центов за час и позволил каждое воскресенье иметь выходной. Эти выходные я использовал, чтобы сходить в город и вроде как там послоняться. Ничего такого особенного Коатвиль из себя не представлял. Жило там, может, несколько тысяч людей, и большинство из них были без работы по причине того, что угольный пласт, который, собственно говоря, и породил этот городок, уже иссяк. Теперь вход в шахту был просто большой дырой на обращенном к городку склоне холма. Уйма чуваков каждый день устраивалась на площади перед зданием суда, играя в шахматы. Еще там была закусочная под названием «У Этты», куда некоторые из бывших шахтеров ходили пить кофе, и порой я пил кофе вместе с ними, слушая их рассказы про те времена, когда шахта еще работала. Сказать правду, все это вроде как угнетало, но все равно это было лучше, чем вечно болтаться на свиноферме.
Тем временем моей главной задачей стало организовывать все так, чтобы корм из столовой исправно привозился на свиноферму. Перво-наперво нам приходилось отделять свиной корм от остального дерьма вроде салфеток, банок, коробок и всего такого прочего. Впрочем, сержант Кранц быстро прикинул, как это делать. Он приказал, чтобы все уборщики в различных бараках разделяли мусор и клали его в отдельные баки, помеченные как «Съедобные отбросы» и «Несъедобные отбросы». Такая система работала превосходно, пока на военной базе не наступил родительский день и некоторые из папаш и мамаш не пожаловались генералу на ту мерзость, которую их сыночки, судя по всему, здесь едят. После этого мы придумали для баков новые обозначения, но это работало не хуже. Через несколько месяцев наше дело так расширилось, что мистеру Макгиверу пришлось купить два новых грузовика только затем, чтобы свозить весь мусор на нашу ферму, а через год у нас в стаде уже было семь тысяч восемьдесят одна свинья.
Однажды я получил письмо от миссис Каррен. Она писала, что скоро наступит лето и она думает, что, возможно, было бы совсем неплохо, если бы малыш Форрест провел летние каникулы вместе со мной. Миссис Каррен не написала об этом напрямик, но у меня создалось впечатление, что малыш Форрест не слишком хорошо себя там ведет. У нее это прозвучало примерно как «мальчишки — они всегда мальчишки», но миссис Каррен также добавила, что его школьные отметки уже не так высоки, как раньше, и что, «пожалуй, было бы полезно, если бы он провел какое-то время со своим папой». Я написал ей ответное письмо, в котором предложил прислать его сюда на поезде, когда занятия в школе закончатся, и через несколько недель малыш Форрест прибыл на железнодорожную станцию в Коатвиле.
Когда я впервые его увидел, я едва смог поверить своим глазам! Он вырос фута на полтора и стал симпатичным мальчуганом со светло-каштановыми волосами и добрыми небесно-голубыми глазами, совсем как у его мамы. Но когда он меня увидел, то улыбаться не стал.
— Как дела? — спрашиваю.
— Что это за дыра? — говорит малыш Форрест, озираясь и принюхиваясь с таким видом, как будто он на городскую свалку попал.
— Я здесь теперь живу, — говорю я ему.
— Здесь? — говорит он.
У меня создается впечатление, что малыш Форрест вроде как встал в позу.
— Раньше здесь уголь добывали, — говорю. — Пока он не кончился.
— Бабушка говорит, ты фермер. Это правда?
— Вроде как. Хочешь на ферме побывать?
— Можно и побывать, — говорит он. — Чего ради мне здесь оставаться?
Тогда я повез его на ферму мистера Макгивера. Еще за полмили до прибытия малыш Форрест уже одной рукой зажимал нос, а другой махал в воздухе.
— Это все свиньи, — говорю. — Ведь мы на ферме как раз свиней и выращиваем.
— Ч-черт! Так ты думаешь, что я останусь здесь на все лето с кучами говна и вонючих свиней?
— Послушай, — говорю, — я знаю, что был тебе не слишком хорошим отцом, но я очень стараюсь с тобой поладить, а это единственная работа, какая у меня сейчас есть. И должен тебе сказать, негоже здесь слова вроде «говна» употреблять. Ты для этого еще слишком мал.
Всю оставшуюся часть поездки малыш Форрест не сказал ни слова, а когда мы добрались до дома мистера Макгивера, он забрался к себе в комнату и плотно закрыл дверь. До ужина он не выходил, а когда вышел, то в основном просто сидел за столом и игрался со своей едой. После того как он ушел спать, мистер Макгивер закурил свою трубку и говорит:
