В следующее мгновение все погрузилось в кромешный мрак, и я подумал было, что нас всех укокошило! Но вскоре я услышал вокруг себя хриплые стоны, а когда протер глаза и огляделся, картинка оказалась что надо. Все на помосте по-прежнему там стояли, вроде как в шоке или типа того, и все они с ног до головы были покрыты слоем свиного говна.
— Ах, боже мой! — бормочет супруга губернатора. — Ах, боже мой!
Я еще немного огляделся — и будь я проклят, если весь городишка не был покрыт свиным говном, включая, понятное дело, пять-шесть тысяч людей в толпе. Здания, машины, автобусы, земля, улицы, деревья — все в говне дюйма на три-четыре! Самый любопытный вид являл собой парнишка, который играл в оркестре на тубе. Наверное, он просто был настолько удивлен случившимся взрывом, что так и не перестал играть — упорно дул и дул в полную свиного говна тубу, а в результате все это дело вроде как напоминало суфле, которое вот-вот будет готово.
Я опять огляделся и увидел перед собой сержанта Кранца, который глядел мне прямо в лицо — глаза выпучены, зубы оскалены. Невесть как на нем сумела удержаться пилотка.
— Гамп! — орет он. — Ты, идиот сраный! Что все это значит?
Прежде чем я смог ответить, он протягивает руку, чтобы схватить меня за горло, и я в темпе прикинул, что последует дальше, а потому перепрыгнул через ограждение и во весь дух оттуда рванул. Сержант Кранц и все, кто хоть как-то был на это способен, бросились за мной. Ситуация показалась мне до боли знакомой.
Я решил вернуться домой на ферму, но затем понял, что там наверняка негде спрятаться — по крайней мере от толпы, которую только что окатили миллионом фунтов патентованного свиного говна и которая винит в этих неприятностях лично меня. Но бежал я со всех ног, а это очень солидная скорость, и к тому времени, как я добрался до дома, я прилично их всех обставил. Я хотел было упаковать чемодан, но внезапно толпа с воплями и визгами уже появилась на дороге, а потому я выскочил в заднюю дверь и забежал в амбар забрать Ванду. Та как-то странно на меня посмотрела, но тем не менее за мной последовала. Я пробежал мимо стойл, затем через выгон — и черт меня подери, если свиньи тоже не побежали за нами. Даже те, что были в стойлах, вырвались оттуда и присоединились к толпе.
Единственное, что пришло мне в голову, это забраться в болото, а потому так я и сделал. Я таился там до захода солнца, слушая дикие крики и проклятия. У Ванды хватило здравого смысла держаться молчком, но когда настала ночь, стало совсем сыро и холодно. По всему болоту метались прожекторы, и частенько я примечал человека с вилами или мотыгой, совсем как в фильме про Франкенштейна. Народ даже задействовал вертолеты, и те сияли в небе своими огнями, а из динамиков по всему болоту разносились требования, чтобы я немедленно вышел и сдался.
«Хрен вам, ребятишки!» — подумал я, и тут пришло мое спасение. С дальней стороны болота донесся шум поезда, и я прикинул, что мой единственный шанс — туда прорваться! Мы с Вандой доплелись до того края болота, а там каким-то чудом сумели запрыгнуть в товарный вагон. Внутри горела маленькая тусклая свечка, и в ее свете я различил чувака, сидящего на куче соломы.
— Кто ты, к дьяволу, такой? — спрашивает чувак.
— Моя фамилия Гамп, — говорю.
— А кто там еще с тобой?
— Ее зовут Ванда.
— Там с тобой девушка?
— Типа того, — говорю.
— То есть как «типа того»? У тебя там что, трансвестит?
— Не-е. Она ухоженная дюрокская свинья с родословной. В один прекрасный день она, может статься, кучу призов получит.
— Свинья? — говорит чувак. — Ох ты едрена вошь! Я уже неделю ничего не жрал.
Я так прикинул, что эта поездка будет долгой.
Глава пятая
Поезд проехал еще совсем чуть-чуть, а свечка этого чувака уже погасла. После того как он немного покашлял, мне показалось, что он задремал. Мы ехали в темноте, рельсы стучали, а вагон болтало из стороны в сторону. Наконец Ванда положила рыло мне на колени и отправилась ко сну. Но я еще немалое время бодрствовал, думая о том, какого черта я вечно попадаю в такие истории. Казалось, все, к чему я прикасаюсь, обращается прямиком в говно. В самом что ни на есть буквальном смысле.
На следующее утро из дверей вагона стал просачиваться слабый свет, а чувак в углу снова зашевелился и закашлял.
— Эй, — говорит он, — почему бы тебе немного не приоткрыть двери, чтобы мы тут хоть самую малость свежим воздухом подышали?
Я подошел к дверям и примерно на фут их раздвинул. Мы проезжали дома и какие-то вшивые на вид здания. Все было серое и холодное, не считая скудных рождественских украшений на дверях.
— Куда мы направляемся? — спросил я.
— Я так прикидываю, что в Вашингтон, округ Колумбия, — отвечает чувак.
— Черт, я там бывал, — говорю.
— Честно?
— Угу, давным-давно. Я ездил на встречу с президентом.
— Президентом чего?
— Соединенных Штатов.
— Там что, какой-то парад был?
— Не-е, никакого парада там не было. Я к нему домой заходил.
— Ну да, и могу поручиться, что эта свинья тоже там рядом летала.
— Чего? Ванда не летает.
— Сам знаю, — говорит он.
Я повернулся на него посмотреть и вижу в глазах чувака что-то чертовски знакомое, хотя его физиономия сплошь в черной бороде, а на голове у него шляпа, какие обычно бродяги носят.
— Скажи, — говорю, — как тебя хотя бы зовут?
— А тебе что за дело?
— Да просто ты мне одного знакомого напоминаешь, только и всего.
— Да? И кого же?
— Одного армейского кореша. Во Вьетнаме.
— А ты еще раз свою фамилию не скажешь?
— Гамп.
— В самом деле? В свое время я знал одного Гампа. А зовут тебя как?
— Форрест.
— Ох ты едрена вошь! — говорит чувак и закрывает лицо ладонями. — Я должен был догадаться!
— А ты-то, черт возьми, кто такой? — спрашиваю.
— Проклятье, Форрест, ты что, меня не узнаешь?
Я подполз по соломе поближе к его лицу.
— Ну-у…
— Похоже, не узнаешь. Мне следовало этого ожидать. В последнее время я малость опустился, — говорит он в перерывах между кашлем.
— Лейтенант Ден! — заорал я и схватил его за плечи. Но когда я заглянул ему в глаза, они были просто ужасные, молочно-белые, как будто он был слепой или типа того.
— Лейтенант Ден… что с тобой приключилось? — говорю. — Твои глаза…
— Я теперь почти ослеп, Форрест.
— Но почему?
— Тут уйма всего, — говорит он.
