Уилли быстро обыскал валявшуюся в прихожей, в шкафу, сумку Илэйн, взял из нее потрепанную записную книжку в коричневой обложке, а сумку положил на прежнее место. Патрик жестом показал ему, что пора уходить.
Он ощущал в себе необыкновенную легкость и, казалось, готов был взлететь, словно воздушный змей: это кровь в нем бурлила! Что же! На сей раз ублюдок ушел от расправы. Но Патрик отыщет его, если даже на это придется потратить всю жизнь!
Нэнси лежала в постели, перебирая в памяти события прошедшего вечера. Она знала, что Лили ее не любит, и платила ей взаимностью. Но что Лили ненавидит ее до такой степени, это Нэнси поняла только сегодня.
Испугалась. Впервые в жизни. Ей восемьдесят один год, все позади. И если Лили осуществит свою угрозу, Нэнси придется доживать в богадельне!
В богадельне!
Да как смеет эта вонючая шлюха ей угрожать богадельней?!
Но ведь она угрожала!
И Джозеф ее поддержал! Он конечно же не орал, как Лили, не ругался. Потому что был слишком труслив.
Но за него все сказали глаза. Такие же серые и невыразительные, как у его папаши. Нэнси в бессильной ярости сжала кулаки. Каких трудов стоило ей в свое время создать детям приличные условия жизни! На какие только жертвы она не шла ради них…
Нэнси искренне верила в то, что она прекрасная мать. И это благодаря своей богатой фантазии, которую от нее унаследовал Джордж.
Лили между тем никак не могла угомониться.
— На этот раз пусть убирается из нашего дома! — кричала она мужу в соседней комнате. — Давным-давно ее следовало определить в богадельню! И мы оба это хорошо знаем!
Джозеф смотрел в потолок.
— Ума в ней не больше, чем в сгнившей картошке! Зато хитрости хоть отбавляй! — Лили помахала пальцем перед носом мужа. — Что ж, Джозеф Маркхэм, вот тебе мое последнее слово: с меня довольно! Напрасно я все эти годы терпела! Надо было отправить ее, и дело с концом. Ты вот целыми днями в конторе и не представляешь, каково мне с утра до вечера слушать звон ее растреклятого колокольчика.
Джозеф крепко зажмурился.
— Дети ее ненавидят! И из-за этой ведьмы я не могу видеться с ними! Она просто выжила их из дому!
Голос Лили дрогнул от слез. Джозеф робко обнял ее. Этот порыв нежности вызвал бурю рыданий, будто плотину прорвало. Лили вздрагивала всем телом. И Джозеф прижал ее к себе, крепко, как в дни их молодости.
— Ладно, успокойся. Успокойся же, Лили! Все устроится. Я что-нибудь придумаю! Завтра же утром.
Она слегка оттолкнула его от себя, всхлипывая, спросила:
— О-о-обещаешь, да?
— Да-да, обещаю!
Стоило ему это произнести, и он поверил, что выполнит свое обещание. Первым делом надо повидаться с врачом. И если возможно, поместить ее в богадельню за счет муниципалитета. Если же нет, он сам готов платить за ее содержание. Он не может больше тянуть. Свой долг он уже выплатил ей сполна, сделал для нее все, что в его силах.
Он вдруг почувствовал, как это ни забавно, что больше не боится ее. Ни капельки не боится.
Как метко сказала Лили: Нэнси обгадила свое собственное гнездо!
Он погладил жену по голове и улыбнулся своим мыслям. Теперь они смогут почаще встречаться с детьми!
Тони Джоунса отвезли в больницу «Майл Энд» и вкололи ему большую дозу снотворного. У его постели дежурили две сиделки. Минут десять назад уехала из больницы Жанетт.
— Несчастный! Теперь он всю жизнь будет бояться собак, — сказала одна из сиделок.
— Этих чертовых тварей надо прикончить, всех до последней! — отозвалась вторая. — Страшно подумать, что они и сейчас бродят где-то по улицам. Ведь и на ребенка могут наброситься.
— Да, конечно! А тебе не кажется, что жена его вела себя как-то странно?
— В каком смысле?
— Ну… — И первая сиделка перешла на шепот: — Она ничуть не удивилась, будто знала заранее, что с ним может случиться несчастье.
— Признаться, мне так не показалось.
— Не знаю, может, я ошибаюсь!
— Ладно, пойдем выпьем по чашечке кофе, пока он спит. А потом будем по очереди дежурить.
Больной застонал. Сиделки склонились было над ним, но он снова затих.
— Бедняга! Что с ним будет, когда швы на лице начнут затягиваться!
— Ладно, пока можно, пойдем выпьем кофе.
Глава 27
Джордж только что пообедал в самолете и теперь смотрел по телевизору веселый видеофильм «У некоторых матерей они в самом деле есть». Роль посыльного фирмы «Король демонов», разъезжавшего на велосипеде с мотором, исполнял Френк Спенсер. Вместо писем и бандеролей он, ничего не подозревая, развозил адресатам кассеты с порнофильмами. Пассажиры буквально визжали от смеха и то и дело поправляли свои наушники. Но громче всех смеялся Джордж. Он по-настоящему отдыхал!
Обед он съел весь, не оставил ни крошки; при виде бефстроганов, картофеля по-графски и горошка в нем разыгрался зверский аппетит. К тому же он выпил бутылку красного вина.
Он сидел возле иллюминатора, смотрел на облака, похожие на куски ваты, и душа его ликовала. Он летит во Флориду, к Эдит!
К своей Эдит! Он был от себя в восторге. От своего ума и сообразительности!
На какой-то миг воспоминания о прошлой ночи согнали с его лица выражение счастья.
Он вспомнил ребенка.
Но тут же передернул плечами. Детей всегда бьют. Либо родители, либо учителя. Он это хорошо усвоил! Успокоив таким образом свою совесть, Джордж стал думать о Синтии, матери ребенка, и радостное возбуждение вытеснило из головы неприятные мысли. Глядя на синеву океана в просветах облаков Джордж ликовал, что улетает из Англии. Прочь из этой страны, от Илэйн, от матери. Впрочем, мать забывать нельзя… Прочь все заботы! Прочь, прочь!
Во Флориде он начнет все сначала. Дом продаст. Ведь теперь он единственный хозяин. Досадно, что Илэйн умерла такой смертью. Нет, вины за собой он не чувствовал. Плохо одно: страховки нельзя получить.
Он все заранее продумал. Когда приедет в Англию продавать дом, скажет, что Илэйн от него сбежала с каким-то типом. Губы Джорджа растянулись в улыбке. Все станут ему сочувствовать. Итак, он продаст дом и снова уедет к Эдит во Флориду.
Илэйн он вытащит из бака и где-нибудь ее спрячет. Можно сунуть ее вместе с садовым мусором в мешки и отвезти на свалку.
Он едва сдержался, чтобы не расхохотаться. Илэйн на свалке! Но даже это для нее незаслуженная честь. Ладно, он еще подумает, как поступить. Главное — Илэйн больше нет!
Рядом с Джорджем сидела девочка, зажатая между ним и ее мамашей. Мамаша все еще смеялась над похождениями Френка Спенсера, сверкая своими жемчужно-белыми зубами.
