— Джозеф! Поезжай медленнее! Подумать только: сорок пять миль в час! Такая скорость неугодна самому Господу, иначе он наделил бы нас ногами гепарда!
Джозеф понимал, что мать всегда раздражала Лили, особенно в последнее время, когда стала разыгрывать карту своего еврейского происхождения. Ее спектакли бывали иногда настолько удачными, что невольно появлялось желание записать их на видеопленку и отослать на Британское телевидение для рекламных роликов. В дни его детства происхождение матери тщательно скрывали. Даже их настоящую фамилию, Маркович, отец вскоре после свадьбы переделал на Маркхэм. В ту пору в истэндских кварталах Лондона евреев презирали еще больше, чем ирландцев, хотя последние были католиками. Зато теперь его мамаша явно упивалась своим еврейским происхождением по той лишь причине, что это раздражало Лили, принадлежавшую к сословию «ученых христиан», а вовсе не из-за своей приверженности к иудейской религии.
Наконец Джозеф вздохнул с облегчением: на указателе появилась надпись «Грэнтли». Скоро они будут на месте.
Кэйт вернулась домой уже перед самым рождественским ужином и, снимая в прихожей пальто, услыхала доносившийся из кухни смех: Дэн, должно быть, сегодня в ударе! Он вообще прекрасный рассказчик и балагур, Кэйт живо представила себе, как он сидит у стойки бара с видом завсегдатая дорогих ресторанов, а Лиззи, затаив дыхание, ловит каждое его слово.
Кэйт тряхнула головой: не надо так думать. При всех своих недостатках Дэн все-таки любит дочь. В этом она не сомневалась. Но как забыть прежние обиды и боль? К тому же она очень устала после целого дня работы и чувствовала себя отвратительно. Из головы не шло это страшное убийство. А ведь в рождественскую ночь надо веселиться!
Кэйт окунулась в тепло гостиной и, пройдя через нее, открыла дверь на кухню. Она сразу увидела спину Дэна и смеющиеся лица Лиззи и Эвелин. Одетая в свое самое нарядное платье и тщательно причесанная, Лиззи так и светилась счастьем. У Кэйт комок подкатил к горлу. Не дай Бог ей когда-нибудь пережить то, что пережил Патрик Келли. Уж лучше сразу умереть.
— Входи же, входи, Кэйт, ужин еще горячий, ждет тебя. — Эвелин бросилась к духовке.
— Я сама, мам, не суетись.
Эвелин отмахнулась от нее.
— Присаживайтесь к столу, молодая госпожа, и выпейте бокал чудесного вина. Дэн привез. Я уже поужинала.
Кэйт села за стол рядом с Дэном.
— Счастливого Рождества, Кэйт! — произнес он тихо, с улыбкой и, пока Эвелин возилась у духовки, легонько коснулся губами ее губ. Лиззи хихикнула, а Кэйт обалдела: чего-чего, а этого она никак не ожидала от Дэна! Но, что хуже всего, это легкое прикосновение не оставило ее равнодушной. Она натянуто улыбнулась и повернулась к Лиззи:
— Счастливого Рождества, любовь моя!
— Счастливого Рождества, мам! Ну как там дела сегодня? — На лице ее появилось выражение озабоченности.
— О, дела… продвигаются потихонечку. — Она постаралась произнести это как можно спокойнее. Пусть Дэн не думает, что вывел ее из равновесия. Но он смотрел ей в глаза, и на губах его играла улыбка: значит, заметил.
Эвелин поставила перед дочерью тарелки. Ужин прямо-таки потрясающий! Только сейчас Кэйт почувствовала, как хочет есть.
— Ой, мам, ты попала в самую точку! Я чертовски проголодалась!
— Дэн как раз нам рассказывал, как голодал, когда был в Египте.
Набив рот индейкой, Кэйт кивнула.
Эвелин снова села к столу, подмигнула дочери. По ее порозовевшим щекам Кэйт догадалась, что это от виски, или «святой воды», как его называла мать. Дэн налил Кэйт вина.
— Расскажи маме о Долине фараонов, папа! — попросила Лиззи.
— Да ей это вовсе не интересно!
— С чего ты взял? Давай рассказывай. Я послушаю!
Дэн сел на своего конька. Он упивался собственным красноречием, любил, когда его слушали. Пусть Кэйт знает, какой он отважный путешественник, искатель приключений, не то что какие-то там насильники и убийцы. Даже полицейский должен стоять перед ним руки по швам.
— Итак, приехали мы в Луксор. Там все, конечно, по-другому, ну, сами понимаете, Нил! Идешь по берегу, и мурашки по телу, сердце замирает. Это ведь не что-нибудь, а Нил… Потом на лодке плывешь к Долине царей.
— И цариц тоже, — добавила Кэйт с полным ртом.
— Ну да, и к Долине цариц тоже. Входим в гробницу Тутанхамона…
[13]
Тебе бы, Лиззи, там очень понравилось: потолок расписной…
Кэйт так и подмывало спросить Дэна: что же ты не взял Лиззи-то с собой? Ей было бы интересно! Кэйт знала, что Антея везде возила своих сыновей. Рассказы Дэна не очень-то привлекали Кэйт — все это она уже слышала и потому предпочла сосредоточиться на еде. В те разы, правда, речь шла не о Египте, но не все ли равно! Те же красоты, тот же слащавый голос!
Одно плохо: поцелуй Дэна все еще горел на губах, и она не могла избавиться от этого ощущения. Она хочет! Хочет мужчину! Истосковалась по мужской ласке. Коллеги по работе — не в счет. Хотя не один ее добивался. Но зачем связываться с женатыми? А разведенным только и нужно, что потрепаться и разок-другой трахнуть ее. Нет, не об этом мечтала Кэйт. К тому же мужчину никто не осудит, где бы он ни служил. Другое дело — женщина-полицейский, да еще на высокой должности. Она должна быть вне подозрений и не давать пищи для сплетен.
— Что с тобой, мам? — спросила Лиззи.
— Да ничего, малышка, просто задумалась.
Дэн обнял ее, привлек к себе.
— Забудь о делах, Кэйт, хоть на время. Ведь ты сейчас в кругу семьи.
Она сбросила с плеч его руку, посмотрела ему в глаза.
— Спасибо за совет, Дэн, но я всегда в кругу семьи.
Все пришли в некоторое замешательство, в то время как Кэйт с невозмутимым видом продолжала жевать.
— Знаешь, папа, она всегда такая, когда у нее серьезное дело! — попыталась сгладить неловкость Лиззи, и Кэйт уже раскаялась в своей резкости.
— Насколько я понимаю, Кэйт занята сейчас весьма серьезным делом, — заметила Эвелин. — Кстати, что с той девушкой?
— Она, мам, в очень тяжелом состоянии, вся искалечена.
— Я прочла про Мэнди Келли в газете, — сказала Лиззи. — И видела ее фотографию. Она такая хорошенькая, волосы длинные, светлые. А ее отец — какой-то крупный деятель, и у него проблемы с полицией.
— Ничего подобного! — воскликнула Кэйт для самой себя неожиданно громко и прикусила губу. — На подозрении он действительно был, и только, без каких бы то ни было обвинений. Даже машину ни разу не припарковал в неположенном месте. Так что не верь, моя леди, слухам.
