Увидев свое чадо живым и здоровым, Джульет крепко прижала его к себе и, обливаясь слезами радости, так благодарила Патрика и его товарищей, что Дик от смущения стал красным как свекла.
Впервые после гибели Мэнди Патрик, возвращаясь домой, чувствовал некоторое облегчение.
Завтра они увидятся с Кейт, и он с радостью предвкушал встречу! Глядя на счастливого Оуэна и хлопотавшую вокруг него мать, которая целовала и обнимала сына и в то же время ругала его, не веря, что видит целым и невредимым, Келли вдруг понял, что любой человек в любом возрасте, будь то подросток или глубокий старик, нуждается в заботе и сам испытывает потребность о ком-то заботиться. Если бы его Мэнди была с ним!
Только бы напасть на след этого ублюдка маньяка, сгубившего его дочь! А ведь утром он беседовал с хозяином секс-лавки, хорошо знавшим Джорджа — его фамилию, адрес и номер телефона.
Вечером Патрику позвонил его друг, старший инспектор полиции. Он сообщил, что Макдугалл жив, но останется на всю жизнь калекой.
Неплохо сработано, усмехнулся про себя Келли. Осталось лишь отыскать маньяка-убийцу, и тогда можно возвратиться к нормальной жизни.
Глядя, как меняется в лице Патрик, Кэйт ощущала глубокую жалость к нему.
— Я хотела сказать об этом сама, еще вчера, но не могла тебя разыскать!
— Я все понимаю, Кэйт! — Он прижал ее к себе, поцеловал в голову. — Мне и легче, и тяжелее. Тяжелее потому, что все вновь ожило в памяти. Иногда по ночам, стоит только проснуться, мне кажется, будто ничего не случилось и Мэнди крепко спит в своей комнате, прикрыв рукой глаза, как обычно. Так она спала с самого раннего детства. Время летит, и в конце концов я как-то справлюсь с этим, во всяком случае, надеюсь. Завтра утром отдам все необходимые распоряжения. Ну а что в семье О’Лири?
— Вчера разговаривала с ее матерью. А муж от горя вообще не в себе…
— Может, им деньги нужны, на похороны? Я, собственно, это имел в виду.
— Не знаю, — растерянно ответила Кэйт. — Разговора об этом не было. Дом принадлежит муниципалитету, они собирались его выкупить, так что, насколько я понимаю, после смерти жены по закладной как будто заплачено. Впрочем, муж сейчас не работает, да и зарабатывал он немного, Джералдин даже пришлось поступить в винный бар официанткой, чтобы скопить к Рождеству хоть немного денег. А ведь у него на руках трое детей.
Патрик стиснул зубы, и это не ускользнуло от Кэйт. Он слышать не мог, и Кэйт это знала, об осиротевших детях. Ведь и Мэнди росла сиротой.
— Я поручу одному из своих людей повидаться с матерью покойной, хочу оплатить все расходы на похороны. И Батлерам тоже.
Кэйт промолчала. Батлеры вряд ли согласятся на это. Похороны близкого человека, особенно дочери, дело сугубо личное. Но Патрик искренне делал людям добро, и это облегчало его собственные страдания, приносило ему настоящую радость. Что может быть лучше, чем помочь человеку решить какую-то его проблему, облегчить ему жизнь!
Кэйт не совсем разделяла эти устремления Патрика, в конце концов, он не Господь Бог!
— Ну что, Кэйт, съездим куда-нибудь?
— По правде говоря, мне не очень-то хочется, Пэт, впрочем, решай сам.
Он опять крепко обнял ее.
— Вот и отлично. Я тут попросил миссис Мэннерс приготовить для нас обед повкуснее. Поедим и пораньше завалимся спать. Что скажешь?
Он улыбался, но Кэйт понимала, что мысли его сейчас далеко. И все равно она останется с ним. Сегодня она нужна ему больше, чем когда бы то ни было. Не для занятий любовью, нет. Просто ему было бы тяжело одному в эту ночь.
— Очень даже неплохо! Я охотно лягу пораньше. Намоталась за целый день!
— Ладно! Пойду распоряжусь.
Невольно поглядев ему вслед, Кэйт заметила, как весь он сник, как опустились его богатырские плечи, и любовь горячей волной прилила к сердцу. Не ей судить, хорошо или плохо она поступает, но чувство к Патрику Келли делало ее несомненно счастливой.
С той ночи, когда, к великой радости Джорджа, нашлась булавка от галстука и он почувствовал себя в безопасности, Илэйн все больше и больше вызывала у него подозрение. На ее шее он отчетливо видел следы поцелуев.
Илэйн отправляла в рот кусочки черного хлеба «Райвита», смазанные тонким слоем низкокалорийного плавленого сыра. Да, она здорово похудела, и, черт побери, скоро станет вполне привлекательной женщиной, разумеется, для своего возраста. Она сменила тон для век, перейдя на более спокойный, и чуть-чуть подводила глаза специальной тушью, что делало их больше и придавало им некоторую загадочность. Джордж скрипел зубами от злости.
Все бабы одинаковы! У этой старой кобылы Илэйн наверняка завелся любовник! Небось трахается с ним, задрав юбку, на заднем сиденье машины, он, будто на кол, усаживает ее на свой член.
— Что с тобой, Джордж? — От зычного голоса Илэйн эта возбуждающая картина исчезла, и Джордж неохотно вернулся к реальности.
— Ничего, дорогая, не беспокойся.
— Тогда нечего на меня таращиться, это действует мне на нервы!
Джордж поднялся со стула в некотором смятении, потому что воображение нарисовало ему другую картину: он швырнул Илэйн на пол и занес над ее головой швейцарский армейский нож…
— Я, пожалуй, пройдусь, дорогая, что-то неважно себя чувствую. Надо подышать воздухом, проветрить мозги!
— Но сейчас, буквально через минуту, начнутся «Тэггарты»!
«Тэггарты» были любимой программой Джорджа, но сегодня ему необходимо уйти хоть на время из дому — чтобы не видеть Илэйн. Не то терпению его придет конец!
— Ладно, дорогая, я ненадолго. Запиши, пожалуйста, передачу на видео.
Илэйн отвернулась от него и уставилась в телевизор. А Джордж выскочил из комнаты, схватил с вешалки пальто и шапку и вышел из дому. Идя по дорожке к воротам и натягивая перчатки, он буквально кипел от ярости. Только он за дверь, Илэйн тут же забывает о его существовании. Мечтает о своем любовнике. Да как она смеет?! Конечно, он с ней не спит, годами знать ее не желал. Но она его жена! Носит его фамилию. Он вытащил ее из грязи и женился на ней! А она оказалась сукой. Обыкновенной сукой. Как все бабы! Ей лишь бы трахаться!
Воображение нарисовало ему Илэйн в ту ночь, когда она раздевалась, а он заметил красные пятна у нее на шее. И опять он представлял себе, как она возится с каким-то мужиком в машине, он лапает ее. И ей это нравится! Как и всякой потаскухе!
Джордж ускорил шаг, стуча башмаками по асфальту. Что Илэйн, что его мамаша! Только изображают из себя таких чистеньких, добропорядочных, а на самом деле шлюхи! Истинные дочери Евы — лживые твари! Отдаешь им всего себя! И они принимают! Принимают с улыбкой, да-да, с этой их дурацкой улыбкой. А если разобраться — попросту смеются над тобой! Издеваются!
Джордж задыхался от злости.
