Сара как завороженная смотрела на дочь. Не такой представляла она себе встречу с Морой и Майклом. Она думала, что они молча выслушают упреки.
– Ты тут сидишь, в этой чертовой темноте, молишься и перебираешь четки! Ты, старая лицемерка! Ну так знай, что твой любимый отец Маккормак – активист ИРА. Из-за него мы и вляпались в эту историю. Когда ты попросила его вразумить Майкла, святоша, воспользовавшись случаем, втянул его в это дело. Он посмеялся над тобой, глупая старая корова!
– Не смей так говорить о святом отце, грязная лгунья!
– Заткни свою паршивую помойку! – Мора перешла на крик. – Слышишь? Заткнись, хоть раз в жизни! Мы, конечно, не святые, но что касается тебя, мама, то наша совесть чиста. Все, что ты имеешь, тебе дал Мики, дала я и остальные дети. Ведь у тебя самой ничего не было! Абсолютно ничего!
Мора подбежала к комоду, на котором стояли изображения святых, немые свидетели их ссоры. Схватив статуэтку Святого Себастьяна, Мора швырнула ее на пол.
– У тебя не было денег даже на это дерьмо!
Она замолкла, чтобы перевести дух, и вдруг заметила, как сильно состарилась мать. У Моры пропала всякая охота ссориться, и она подошла к Майклу.
– Давай, Мики. Пошли отсюда.
– Мам... Ты ведь не то хотела сказать. Правда, Мо? Посмотри на меня, мам!
Сара тяжело вздохнула:
– Уведи его прочь с глаз моих, Мора, и себя прихвати. Мне тошно на вас смотреть.
Мора обернулась и взглянула на мать. Всю жизнь она и любила и ненавидела ее.
И Мора сказала:
– Когда я на тебя смотрю, мама, мне еще тошнее.
Эти слова вернули задумавшегося было Майкла к действительности.
– Я боготворил тебя, мама, – произнес он едва слышно. – А ты никогда не заботилась обо мне, только вечно просила: "Достань, сынок, то, сделай это". Я был для тебя парой рук, вот и все!
В глазах Майкла стояли слезы, и сердце Моры разрывалось от жалости. Она знала, что для Майкла нет никого дороже матери.
– Я помогал тебе воспитывать детей, – продолжал он, – рождавшихся друг за дружкой. Ты тяжело переносила постоянные беременности, и я, что бы ни раздобыл, все тащил в дом. А ты, едва родив, снова пускала к себе в постель старика, если даже новорожденный умирал. Разве не так? Вы были как две собаки. И не удивляйся, что я стал таким, какой есть. Меня никогда не влекло к женщинам и всему тому, что связано с ними. Женщина прилипает, как пиявка, и не успокоится, пока не высосет всю кровь, так поступала ты с нами. Антони мертв, Бенни тоже, а я... я отдал бы все, чтобы быть с ними! Из этого дома надо бежать, и прежде всего – от тебя! Пошли, Мо. Пусть остается со своими молитвами, она помешана на религии – и больше ни на что не годится.
Саре показалось, что ей вонзили нож в сердце. Всю жизнь она полагалась только на Майкла, не отдавая себе в этом отчета.
Она так и осталась сидеть в своем кресле, учащенно дыша. Майкл потащил Мору вон из гостиной, в прихожей они столкнулись с Карлой. Ее хорошенькое личико исказила гримаса боли.
– Давай собирай свое барахло, Карла, мы уезжаем.
Карла мотнула головой, и ее длинные рыжеватые волосы упали ей на лицо.
– С тобой. Мора, я никуда не поеду. Останусь здесь, с Наной.
– Я сказала: собирай барахло! – строго повторила Мора.
– Я не поеду!
Мора вздохнула:
– Как хочешь, Карла. Ты знаешь, где меня найти, если понадоблюсь.
Карла презрительно скривила губы:
– Ты мне никогда не понадобишься. Никогда! Вы оба – убийцы!
Мора со всего размаха влепила Карле пощечину.
– Ну и оставайся здесь со своей драгоценной Нана... Я больше гроша ломаного не дам. Делай, что хочешь. Давай, Мики, поехали.
Когда они выходили на улицу, из кухни выскочила любимая собака Бенни, Драйвер, эльзасская овчарка. Сбежав со ступенек, она стала с восторгом кувыркаться в снегу. А как только Майкл открыл дверцу своего "мерседеса", вскочила на переднее сиденье и тотчас же перескочила на заднее, высунув язык и колотя тяжелым хвостом по сиденью.
– Я заберу собаку к себе, Мики.
В то время как они сели в машину и Майкл с тяжелым сердцем отъехал от дома, Сара и Карла крепко обнялись.
Майкл заговорил, лишь когда выехали на Бейсуотер-роуд.
– Как только приедем к тебе, Мо, соберем ребят: у "старины Билла" против нас ничего нет, но надо быть начеку и обдумывать каждый шаг!
Мора ничего не ответила, и он потрепал ее по коленке.
– Послушай, Мо, в этой жизни я не многому научился, но хорошо усвоил одно: потерпев поражение, надо стараться его поскорее забыть. Бенни мертв, и ничто не вернет его к жизни. Сейчас главное – отомстить за него. И это надо хорошенько продумать.
Мора рассеянно кивнула. Мама права: Мики безумен... И она тоже сошла с ума.
Драйвер положил голову Море на плечо, и она, чувствуя на своей щеке горячее, жаркое дыхание собаки, погладила по мягкой шерсти. Бенни любил пса неистово, так же, как жизнь. Только сейчас Мора осознала, что, возможно, Бенни так до конца и не понял, какая ему грозила опасность, видимо, никогда не думал об этом.
Мора зажмурилась, ей захотелось плакать, но вместо этого она рассмеялась. Сначала тихонько, а потом смех перешел в хохот, исходивший, казалось, из самых глубин ее существа. От него вздрагивали плечи и болело в животе.
Где-то заскулила собака, и Мора еще громче захохотала.
Майкл остановил машину и привлек Мору к себе. Она ощутила запах пота, исходивший от его куртки, и наконец разразилась слезами. Перед глазами, отчетливо, словно на фотографии, возникли лица Терри Пезерика, Антони и Бенни. Потом лицо матери, старое и морщинистое... И такое отчаяние охватило Мору, что ей показалось, будто она и впрямь сошла с ума.
Как могло с ней такое случиться? Нет, как могла она допустить такое? Многие годы она не находила ответа на эти вопросы. И, сидя в машине, рядом с Майклом и Драйвером, Мора впервые почувствовала, до чего она несчастна и одинока.
– Все в порядке, Мо. Все в порядке, любовь моя! Я позабочусь о тебе, не беспокойся, – каким-то глухим, тихим голосом говорил Майкл.
Но ей совсем не хотелось, чтобы Майкл о ней заботился. Ей хотелось, чтобы Терри Пезерик обнял ее своими сильными руками и шептал ей слова любви, как тогда, давно. Очень давно. Когда она еще не была такой гадкой. Однако Мора прогнала от себя эти мысли. Прогнала далеко, где они будут терпеливо ждать своего часа, чтобы снова появиться и терзать Мору. Как давно забытые ночные кошмары ее детства.
Глава 19
– Счастливого Рождества, тетя Мора!
Двойняшки, дочки Маргарет, прыгнули прямо на постель к Море. Она открыла глаза и несколько секунд не могла сообразить, где находится. Потом увидела две сияющие мордашки и попыталась улыбнуться.
